Путь Стаи (СИ)

— Это был самый счастливый день в моей жизни, когда меня провозгласили Вожаком племени черных, и самые сильные варрэны отдали мне почести, а самые красивые Варрэн-Лин захотели меня выбрать.

— Несколько дней я купался в славе и почестях, наслаждаясь своей победой. Но однажды в мою пещеру зашла мать в компании с поверженным Вожаком. Она сказала, что мне многому надо научиться, прежде чем управлять племенем. Что я должен слушать бывшего Вожака и набираться мудрости у него. Я не привык перечить матери, хоть мне и было неприятно. Они повели меня к ущелью, где старик обещал поделиться секретами управления. Мать велела сесть на краю ущелья и закрыть глаза… — Дайм прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в тот день. Остальные притихли, слушая его. Уютно полыхавший костер создавал атмосферу доверия, соединяя окруживших его незримыми нитями, объединяя их, делая ближе друг к другу, сплачивая воедино, в одну семью.

— Я не ожидал подвоха от матери… Я говорил, мы были очень близки. Я послушно выполнил ее просьбу. Там я усвоил самый важный в жизни урок — нельзя доверять никому, — Дайм охрипшим голосом закончил свой рассказ. Уточнять никто не стал. И так было понятно, к чему это привело. Но что сподвигло мать Дайма так поступить с любимым сыном? Это он узнает только вернувшись домой и взглянув в ее глаза. Хочет ли он знать?

Динка привстала на его колене и потерлась щекой о его щеку, вытаскивая его из болезненных воспоминаний в сегодняшний день. В этот теплый круг, образованный желтым светом костра и их обнаженными телами.

— Я не думал, что вы придете за мной, — вдруг сказал Дайм без перехода. — Я снова стал слаб и бесполезен. Но вы раз за разом рискуете ради меня. Почему?

— Ты нужен нам, — убедительно сказала Динка. — Не только мне, нам всем. Нам нужен не Вожак, не сильнейший варрэн. Нам нужен ты, Дайм. Такой, какой ты есть. Спокойный, рассудительный, внимательный. Рядом с тобой мы знаем — все под контролем, все будет хорошо.

Остальные не говорили ни слова, задумчиво глядя в огонь, но Динка точно знала, чувствовала, что они все думают то же самое. Никто не спрашивал Дайма, что с ним случилось в Эрасте. Да это сейчас уже не имело значения. Главное было то, что он снова был с ними.

Дайм повернулся к ней и за подбородок поднял ее голову, заглядывая в глаза. В его взгляде полыхал первобытный огонь. Он склонился к ее лицу и коснулся ее губ нежным поцелуем.

Глава 17

Его поцелуи были медленными и глубокими, насыщенными едва сдерживаемой страстью. Он наслаждался каждой секундой их близости, каждым соприкосновением их губ и языков, застывая, а затем вновь возобновляя наступление, овладевая ее ртом, ее телом, ее желаниями. Он сжимал ее своими большими ладонями, продолжая неистово целовать.

И Динка чувствовала себя в его руках хрупкой фарфоровой статуэткой. Его прикосновения будили в теле сладкое томление, совсем непохожее на восторженное возбуждение, которое она испытывала от мысли, что ее хочет сам Вожак. В этот раз, отбросив статус Вожака, словно ненужную шелуху, он был самим собой. Не прекращая ее целовать, Дайм уложил ее на землю и склонился над ней сверху. Его густые черные волосы покрывалом спадали вокруг их тел.

— Позволь мне… — хрипло прошептал он, слегка отстраняясь и скользя по ее телу затуманенным страстью взглядом. Динка, вместо ответа, ухватила его за плечи и потянула на себя. Он нежно улыбнулся, опираясь на локти и склоняясь к ней еще ниже.

— Прости меня, я был жесток с тобой, я думал только о себе, — прошептал он ей на ухо.

Динка затаила дыхание. Она хотела спросить, что он имеет ввиду, но от близости его тела, его запаха, его горячего дыхания у ее шеи кружилась голова, по телу пробегали волны жара, и мысли путались.

Но в этот раз он не спешил овладеть ей. Его горячие губы покрывали медленными, глубокими поцелуями каждый дюйм ее тела, каждый раз задерживаясь на несколько секунд, прежде, чем оторваться от ее кожи. Словно он пытался впитать в себя ее вкус и запах. Сладкое томление внутри Динки нарастало с каждым поцелуем, растекаясь по всему телу горячей вязкой патокой. К губам присоединился его язык, обжигающий кожу широкими влажными прикосновениями. Динка глухо застонала, выгибаясь и разводя согнутые в коленях ноги. Томление перерастало в нестерпимую жажду. Она хотела его так, как никогда раньше не хотела.

— Возьми меня, сейчас! — потребовала она, срываясь на рычание. Он в ответ тоже оскалился, и из его груди вырвался страстный рык. В возбуждении он рычал совсем не так, как при угрозе. Рык был более высокий, вибрирующий, с проскальзывающими просящими интонациями. От этого звука, Динка утонула в вихре нахлынувшего возбуждения. Его губы накрыли набухший сосок, а рука скользнула по отведенному бедру к промежности. Пальцы нежно заскользили по возбужденной плоти, выписывая круги и спирали. Динка, прерывисто всхлипывая, вдыхала, и с каждым выдохом с ее губ срывался стон желания. Волны наслаждения расходились от его пальцев по ее телу, словно круги на воде от дождевых капель.