Путь страсти

Шон вдруг резко вскинул голову. Лицо его побледнело до синевы, голубые глаза словно выцвели, рот кривился от боли.

— Проклятие! — прохрипел он. — Нет!

— Шон?

Он рухнул на колени, потянув ее за собой. Не удержавшись на ногах, Андреа свалилась в грязь. В итоге они оба оказались на земле. Андреа нагнулась к Шону:

— Где болит? Дай посмотреть.

Шон со стоном прижал руку к животу:

— Везде. Ты права... это все из-за ошейника.

Андреа удивленно уставилась на его ошейник — тот словно уснул, превратившись в ничем не примечательную полоску серебристо-черного металла. Конечно, во время драки в баре ошейник сработал, но Андреа своими глазами видела, что на Шона это практически не действовало. А потом он вдруг сказал: «Мне придется заплатить за это — причем сполна».

— Мы научились... — Каждое слово давалось ему с трудом. — Мы можем использовать... выброс адреналина... чтобы сдерживать боль. Но только на какое-то время. Потом... приходится расплачиваться. — Он закусил губу, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.

Андреа обхватила его руками. Кожа Шона стала липкой от пота, сердце билось частыми, неровными толчками.

— Поезжай домой, милая, — прохрипел он. — Это будет... не слишком красивое зрелище.

Андреа даже не потрудилась ответить — просто положила руку ему на лоб, закрыла глаза и стала ждать.

Волны боли накатывали одна за другой — словно бесчисленные, тонкие, раскаленные добела нити протянулись от ошейника вниз по всему его телу. Это было похоже на паутину из лески, в которой задыхался Шон. Нечто подобное происходило в кошмарах, которые мучили ее по ночам, — только сейчас все было гораздо страшнее. То, что она видела сейчас, было магией — беспощадной магией древних, усиленной современными высокими технологиями.

Сосредоточившись, Андреа принялась осторожно, по одной распутывать врезавшуюся в его тело леску. Боль была мучительной. В свое время Шон смеялся над магией — и вот теперь магия отомстила ему.

«Нет, — сцепив зубы, подумала Андреа. — Я заставлю тебя подчиниться!»

Магия — неживой организм. Это сила, не обладающая разумом. Андреа пыталась совладать с ней, и та отчаянно сопротивлялась, словно коварный и умный враг.

Андреа попыталась мысленно представить себе ошейник в виде раскаленной добела полоски, кельтский узел на ней превратился в сгусток энергии. Когда в разгар схватки происходил сильнейший выброс адреналина, магия фэйри, почувствовав его, срабатывала как спусковой крючок, приводя в действие сильнейший разряд. Электричество, подкрепленное магией, причиняло невыносимые муки — такой ошейник никогда не выходил из строя, и его невозможно было снять. Конечно, Андреа все это знала, но теперь, увидев, как это происходит, воочию, ощутила настоящее бешенство.

Заклятие, наложенное на ошейник, было настолько сильным, что нечего было и пытаться его снять. Все, что она могла, — это ослабить его.

На это ушло намного больше времени, чем она рассчитывала, но в конце концов, пустив в ход свою целительскую магию, Андреа ухитрилась приглушить боль. Даже не открывая глаза, она видела, как тонкие щупальца, опутавшие тело Шона, обмякли одно за другим и наконец исчезли.

Из груди Шона вырвался долгий, прерывистый вздох. Когда Андреа открыла глаза, он смотрел на нее, и глаза его вновь были голубыми.

Увидев это, Андреа облегченно вздохнула и заулыбалась:

— Ну как? Получше?

Вместо ответа Шон, зарычав, впился губами в ее губы.

Глава 14

Где же и поговорить по душам, как не на крыльце за банкой пива? Вот и в этот вечером Лайам с Шоном, прихватив с собой пиво, устроились на крылечке.

Вернувшись домой, Шон рассказал обо всем Лайаму — старший, брат выслушал, кивнул, но ничего не сказал. И упорно молчал до самого вечера — только убедившись, что за окном темно, Лайам незаметно кивнул на дверь, дав Шону понять, что им нужно поговорить. Шон давно уже заметил, что Лайам никогда не действует очертя голову — сначала долго думает, взвешивает последствия и лишь потом принимает решение. Андреа, заметив, что Лайам собирается поговорить с братом наедине, ушла к себе, но перед уходом бросила на Шона многозначительный взгляд. И сейчас он ерзал от нетерпения, дожидаясь, когда брат отпустит его.

— Плохо, — наконец бросил Лайам.

— Согласен, — кивнул Шон.

Какое-то время братья молча потягивали пиво.

— О людях позаботились? — поинтересовался Шон.

— Отец позвонил. Можешь о них забыть.

— Они мертвы?

— Живехоньки, — хмыкнул Лайам. — Чуть в штаны не наложили со страха. Отец сказал, они готовы были руки ему целовать, лишь бы он отпустил их подобру-поздорову.

Шон, кивнув, молча поднес к губам банку с пивом.

— Думаю, это еще не конец, — продолжал Лайам.

— Угу.

— Каллум, кричавший, что не желает иметь ничего общего с людьми, нанял их, чтобы они устроили пальбу возле баров и ресторанов. Я сообщил вожакам других кланов о его происках. Не могу сказать, что они были в восторге. Но пока он находится под защитой своего клана. Они обещали не спускать с него глаз. Думаю, какое-то время он будет тише воды ниже травы. Жаль — я бы с радостью перегрыз ему глотку за то, что по его милости едва не погиб Эли.