Путь стража

Я смотрел на свои ботинки, скребущие по полу и поднимающие с него пыль. И очень сильно думал. Ну и как мне сбежать из закрытого бастиона неприступной крепости, охраняемой этими психопатами?

Глава 8

До камеры меня тащить не пришлось. Достаточно изображать шок для наблюдающих. Я дёрнулся через несколько шагов по коридору, и меня поставили на ноги. Но печальное лицо я сохранил, чтобы они не подумали что я задумал плохое.

А задумывал я много нехорошего.

Видал я бюрократический бардак в самых худших его проявлениях, но вот такое… Если от имперских порядков сохранилась возможность «забыть» про человека в заточении или, как мне пообещали, попросту казнить, по сути, без суда и следствия, то дела мои не очень.

Но никак это не укладывалось в современный, с виду, мир.

Мне было понятно, что я нарушил главный запрет, на небогоугодную магию. Взять бы призыв моей мохнатой хранительницы. В печати призыва Вестников пусть и были незнакомые мне элементы, но об её незаконности можно было бы поспорить…

В общем-то сами виноваты, что скрывали правду и, тем более, последствия нарушения Завесы. Рано или поздно не я, так кто-нибудь другой такой же везучий, доэкспериментировались бы.

Короче говоря, выглядело это всё… Притянутым за уши.

Вернувшись в камеру, я размялся, походив и попрыгав по просторному помещению. Ещё раз попробовал оторвать скудную мебель от пола, просто чтобы разогреть кровь. Физическая нагрузка всегда помогала голове лучше соображать.

Решение у меня было одно. Бежать отсюда подальше. Идти на верную казнь я не собирался. Пойти к наставнику, цесаревичу, да хоть Воронецкому тому же. Не нравилась мне категоричность Стражей, не вязалось это с тем, что я о них слышал. Пусть и немного узнал про этих загадочных служителей.

Через пару часов замки на двери лязгнули.

Я уж обрадовался, что мне принесут последний ужин. Жрать хотелось неимоверно.

Но на пороге стоял мой недавний собеседник. Он цепко оглядел камеру и остановил взгляд на мне. Странный взгляд, словно пытался просканировать мою башку на наличие в ней новых преступных мыслей. Его холодные голубые глаза как бы говорили — хотел бы я тебе доверять, но не уверен, что могу.

— Да принесите ему матрац! — он повернулся, глядя на невидимого мне охранника, и зашёл внутрь. — Бардак. Приношу извинения за неудобства.

— Ничего, переживу. Благо переживать недолго осталось, всего-то одну ночь, — печаль сыграть мне не удалось, так что я включил режим отчаянного сарказма.

— Тем не менее, это не означает, что с вами должны обращаться подобным образом, — очень убедительно посочувствовал он.

Меня перемена в его поведении и возврат к вежливости в виде обращения на «вы» немного удивили. Так себя ведут, когда что-то хотят.

— Благодарю, — всё-таки ответил я учтивостью.

— Илья… Позволите мне обращаться к вам по имени? — он дождался моего кивка. — Прекрасно. Я не представился, замотался. Сами понимаете, такое беспрецедентное явление. Меня зовут Тимофей, я старший Страж первой ступени, — на мой непонимающий взгляд он пояснил: — Это значит, что я один из немногих, кто вправе принимать сложные решения. Помимо Совета Стражей, естественно.

Важная шишка, понятно. И что же от меня хочет такой большой человек? Дошло до меня ещё до того, как он продолжил. Ну конечно! Как я сразу то не догадался… Меня выбил из равновесия близящийся апокалипсис.

— И ещё это значит, что я могу вам помочь. Это будет не просто сделать, учитывая серьёзность обвинений, но я понимаю, почему так случилось.

Ёбушки-воробушки, да он меня вербует самым наглым и жёстким образом! Всё это представление с быстрой казнью, тяжестью преступления и прочее, сделано лишь для одного. Чтобы дожать, прийти в нужный момент и стать спасителем.

Классическая схема и она сработала. На моём лице отразилась целая буря эмоций. В основном по поводу своего же тугодумства. Но Страж воспринял это как хороший знак и наигранно вздохнул:

— Жаль, что мы не встретились раньше, мы бы уберегли вас от необдуманных поступков, из-за которых теперь под угрозой весь мир. Но прошлого не вернёшь. Всё, что я могу, дать шанс на будущее. И мне бы очень хотелось вам его дать.

Лять, как там положено реагировать на такое? К тому, что на меня постоянно орёт Глеб, я уже привык. Но всё равно постоянно забывал, насколько молодое тело носит такую великую мудрость. И нужно соответствовать, в подходящие моменты.

Так, недоверие и страх. Нормальная реакция на «неожиданное» спасение. Я нахмурился и скрестил руки на груди, закрываясь.

— И что мне для этого придётся сделать? Вы сами сказали, что Суд Совета однозначно приговорит меня к смерти.

— Есть один вариант… Но я должен быть уверен в вас, Илья, на все сто. На кону будет моя жизнь, если я заступлюсь за вас.

Да я бы сам твою шкуру наизнанку вывернул, так я о ней беспокоюсь. Я продолжал недоверчиво хмуриться, аж рожа заболела.

— Заступитесь? Каким образом? — я добавил немного затаённой надежды в голос.