Путь теософа в стране Советов: воспоминания

Кирпичниковы были знакомы с одним жителем Лазаревки, Александром Александровичем Усовым, знаменитым путешественником, натуралистом и популяризатором, известным под псевдонимом «Чеглок». Он написал о своих путешествиях и наблюдениях уже множество книг, некоторые были нам знакомы. Кирпичниковы рекомендовали нам поехать к Усовым, и мы с радостью согласились.

Мы с Галей уже в четвёртый раз ехали на Кавказ, а Алёнька даже на дальнем поезде ехал впервые. Он всё хотел рассмотреть и обо всём разузнать. Пассажиров было мало, и Алёнька прежде всего облазил все полки в купе и удивился:

— Питиму так много этажерки, а книги нету?

У него была привычка до всего докапываться, всё понять. Глядит в окно, спрашивает:

— Питиму все деревья и домики убегают от нас? Испугались? А луна тоже на морья захотела и не боится нас?

Через несколько минут снова вопрос:

— А морья какая?

Мы ему объяснили, что море, это когда много-много воды и берегов не видно. А когда, наконец, сам увидел море, убеждённо сказал:

— Морья, это большая-большая речка!

В Лазаревке есть Гора, это целый район посёлка. Усовы жили на Горе. Оставив багаж на станции, мы пошли к ним. Улица изгибалась горбом, мы полезли вверх. Составлявшие улицу домики все были окружены садами, полными персиков, абрикосов, груш и винограда. Усовы жили на самом верху, из их прекрасного сада открывался незабываемый вид на море.

Семья Усовых состояла из главы дома — Александра Александровича — седого, с белой бородкой, красивого, очень румяного высокого человека с голубыми глазами, удивительно светившимися благожелательностью и добротой, и его жены — Надежды Артемьевны — пожилой, трудолюбивой и хозяйственной женщины. Она была хорошая художница.

Когда мы к ним вошли, Надежда Артемьевна писала натюрморт из цветов и фруктов. Как раз в это время у них гостил сын, студент, с женой — оба медика. В нём Галя узнала парнишку, пускающего себе за шиворот желтопузика, которого мы встретили лет пять назад.

Эти «дети» произвели на нас не особенно хорошее впечатление. Они целыми днями лежали в саду отца, весьма оголённые, загорая и совершенно равнодушные к тому, что старый отец и больная мать десятками вёдер таскали на гору воду для поливки и для хозяйства. На просьбы родителей о помощи отвечали грубостями. Когда мы стали помогать Усовым, тут даже Алёнька включился со своим маленьким вёдрышком. Мы услышали:

— Вы-то, верно, приехали поработать, а мы так отдыхать. Ну-ну, работа кое-кого любит!

При этом они зевали, лениво потягивались, лёжа среди груды косточек от съеденных персиков и абрикосов, среди чудесных хризантем. В этом исключительно ухоженном и вычищенном саду это было единственное место, так замусоренное. Возмутительнее всего, что на каждый следующий день они выбирали новое, чистое место в саду — им не хотелось прохлаждаться среди грязи и поломанных чудесных хризантем. Хочется добавить, что хризантемы были любимым цветком Надежды Артемьевны, она их выращивала с особым вниманием и терпением.

Хозяева встретили нас с исключительным радушием и до всяких разговоров угостили виноградом и персиками, такими спелыми, что при каждом откусывании сок прыскал вокруг фонтаном.

Пока мы отдыхали, Александр Александрович побежал — «дед-шустрик» всё делал бегом — на улицу в домик наискосок к своему знакомому, башибузуку Хаджирову, и договорился о комнате для нас. Комнатка была уютная, хозяйка приветливая. Сняли мы комнату «с фруктами», и поэтому хозяйка каждое утро ставила на стол громадное блюдо самых лучших, спелых, разнообразных фруктов и всегда проговаривала «да вы идите, ещё в саду пособирайте, что понравится». Это уж нам перевёл Усов, так как хозяйка не говорила по-русски. Такого мы никогда и не видывали! Сказка!

Александр Александрович в молодости очень много путешествовал и по Австралии, и по Новой Зеландии, и по островам Полинезии, да в каких только экзотических странах он не был! Он был крупный учёный-натуралист вроде Гумбольдта или Федченко и описывал свои путешествия в серии популярных рассказов, которыми я зачитывался мальчиком.

Дом его был настоящим музеем диковинок: чучела невиданных зверей и птиц, идолы, первобытное оружие, художественные изделия, оригинальные одежды народов тех стран, где он побывал. Но больше всего он увлекался музыкальными инструментами разных народов. Он собрал уникальную коллекцию инструментов и на многих из них умел играть. Так, например, в первый же вечер он исполнил для нас концерт папуасской музыки. Позже мы услышали музыку многих других экзотических стран. Это был исключительно талантливый во многих областях человек.

Мы узнали, что Александр Александрович был не только писателем-натуралистом, но и крупным архитектором, и изобретателем, и хорошим, талантливым педагогом.