Путь тьмы

Шахрион раньше времени закончил ход и потянулся к простому медному ларчику, трясущимися от предвкушения руками открыл его, и не сумел сдержать вздоха восхищения. На бархатной подушке покоились пять небольших, с куриное яйцо размером каждая, бутылочек, внутри которых плескалось нечто мутно-зеленое.

— Это то, о чем я подумала? — задала вопрос Тартионна.

— Оно самое, — кивнул император, не скрывая торжества. — Концентрированная смерть. Просто великолепно, Гартиан, ты гений!

Некромант заклацал нижней челюстью от удовольствия.

— Жалко, что мы начали делать их так поздно.

— Раньше не получалось, — с сожалением проговорил Шахрион.

— Я считаю, что и позже не надо было, — надула губы Тартионна, заканчивая ход.

Шахрион осторожно погладил один из флакончиков, затем закрыл ларчик и, поднявшись из-за стола, взял его и поставил на книжную полку, одновременно с этим бросив через плечо:

— Рыцарь с в6 на в9, атакую твоего копьеносца.

Тартионна фыркнула и сняла фигуру с доски, после чего моментально поразила всадника с помощью лучника.

Шахрион улыбнулся — советница возражала против применения любых заклинаний из арсенала высшей некромантии. Концентрированная смерть — магическая бомба, способная уничтожить все живое в радиусе ста шагов от эпицентра взрыва, естественно попадала в эту категорию.

Делался один флакон не менее года и требовал принесения в жертву по крайней мере ста человек, более того, кроме Гартиана ни у кого на изготовление столь мощного артефакта просто не хватало опыта. Отсюда и смехотворное количество этих полезнейших бомб, которым в прошлом Черные Властелины, бывало, забрасывали осажденные города.

— Спасибо, Гартиан, — вновь проговорил он. — А тебе, Тартионна, следовало бы спокойнее воспринимать создаваемое верховным оружие.

— Это не оружие, это самое настоящее зло! — ответила та. — Хуже только то, что вы затеваете к весне.

Император с некромантом переглянулись, и Шахриону показалось, что в зеленых безднах глаз лича промелькнуло нечто похожее на сочувствие. Да, временами с Тартионной было тяжело — упрямство к этой извечной перешло от родителей вместе с кольцом.

— Это война, — ответил он, подходя к столу и делая следующий ход. — А на ней приходится мараться кровью.

* * *

Восьмой день третьего месяца лета 35-го года со дня окончания Последней войны, утро.

Передовые отряды исиринатийцев появились спустя несколько часов после рассвета. Первым их обнаружил разъезд, дежуривший на подступах к городу, бойцы которого и передали важную весть первому кольценосцу, а точнее — кольценосице. Тартионна сочла своим долгом дать повелителю, задремавшему после беседы с Гартианом, выспаться, поэтому, когда Шахрион открыл глаза, был уже полдень, а возле его столицы как грибы после дождя росли три осадных лагеря.

Ругать верную слугу не было смысла, поэтому Шахрион, прихватив ее с собой, отправился на внешние стены — посмотреть на врага вблизи. Там их встретил генерал Иритион и все трое прошли на башню, расположенную над западными воротами. С нее открывался прекрасный вид на главный вражеский лагерь, стремительно ощетинивающийся частоколом и дозорными вышками — вражеский генерал был человеком осторожным и обстоятельным. К сожалению.

— Как думаешь, владыка, будут парламентеры? — Иритион почесал заострившийся в последние годы подбородок. Возраст изрядно иссушил некогда могучего воина, в молодости способного на равных биться даже с легендарными воинами, отмеченными Шестью, вроде благородного Мирола.

— Будут, никуда не денутся. — Шахрион напряг зрение и указал пальцем вперед, указывая на приближающиеся черные точки. — Собственно, вот они. Полагаю, благородный генерал решил почтить нас своим присутствием. Возможно даже, что в компании благословенного Этита и благороднейшего Ритона.

— Владыка, неужели генерал будет так рисковать?

— Думаю, что будет. Бирт Тавриэн — хороший вояка и порядочный человек, он с самого начала был не в восторге от затеваемой венценосцем авантюры. — Да, генерал мог бы стать хорошим вассалом при иных обстоятельствах, он чем-то напоминал Шахриону самого себя.

— Это опасно.

— Не очень. И пока они едут, генерал, расскажи, как дела с солдатами?

— Мы поставили в строй почти тридцать тысяч человек. Еще десять тысяч определили подносить оружие, ухаживать за ранеными, разгребать завалы, тушить пожары и кашеварить.

— Для хозяйственных нужд, извечный, — подсказала Тартионна.

— Да, извечная. Именно что для нужд. Но поток добровольцев не иссяк, я думаю, что мы сумеем увеличить число воинов до пятидесяти тысяч, вот только… — генерал замялся.

— Да? — Шахрион с любопытством заглянул ему в глаза, в которых без ошибки различил неуверенность.

— Пока враги будут под стенами, от арбалетчиков с пращниками еще будет толк, но как только леопарды заберутся на них, твои ополченцы станут тем, чем являются — смазкой для мечей. За пару дней нельзя превратить пахаря в солдата.