Путь Тьмы

— Молодец, солдат, можешь идти.

Когда юноша покинул их, главный высокий сын лукаво улыбнулся Бирту.

— С почином тебя, генерал.

— Победа была предсказуема. Конные сотни благородных Царна и Ниста обеспечат нам контроль над имперским трактом, и уже через четыре дня армия будет под стенами Черной цитадели.

— Но не вся.

— Да, — поморщился генерал, — не вся. Личные войска принца, как Орден того и хотел, пойдут на восток — захватывать Зантиртан, а еще три тысячи займут прочие города и деревни страны. Указы его величества не обсуждаются, но я вновь повторю, что возражаю против этого.

— Почему же?

— Распыление сил на войне преступно, даже когда имеешь дело со столь слабым противником, как Империя. К тому же, я полагаю, что Шахрион запрется с армией в Черной Цитадели, а это мощная, почти неприступная твердыня. Мне понадобятся все имеющиеся силы, чтобы выкурить его оттуда, тем более что чародеи ничего не смогут поделать с заговоренными городскими стенами.

— Понимаю тебя, — кивнул высокий сын. — Но не в силах поддержать — слово сказано.

— Сказано, — вяло подтвердил генерал. — А значит, по слову и быть.

— Вот видишь, благородный Бирт, ты сам все понимаешь, — снисходительно заметил священник.

— Не все. Мне не ясно для чего нам нужны деревни и городки, затерянные в лесной глуши. В них нет гарнизонов, нет складов, не уверен даже, что есть чем поживиться.

— Давайте дождемся утра, тогда вы все увидите своими глазами.

Генерал недоверчиво покосился на собеседника. Ему очень не понравился тон, которым были произнесены последние слова. Этот орденец, он как кошка — ласково мяучит, спрятав когти в мягких подушечках лап, но чуть что не по нему — чирк, и бритвенно-острые лезвия устремляются в горло жертве.

— Как пожелаешь, высокий сын, — Бирт склонил голову в поклоне. — Проклятый дождь! Ты как хочешь, а я собираюсь остаток ночи провести в шатре!

Пятый день третьего месяца лета 35-го года со дня окончания Последней войны, утро

Утром генерал в сопровождении личной свиты въехал в покоренный город. Основные силы армии вторжения уже маршировали по имперскому тракту, растянувшись змеей, и он спешил к своей армии, однако настоятельное приглашение высокого сына нельзя было просто взять и проигнорировать.

Уже на валу генерал услышал вопли, чередуемые мольбами о помощи, и нехорошие предчувствия, не оставлявшие его с утра, оформились в четкое ожидание беды. Сам город выглядел симпатично, тела убрали, а булыжные мостовые отмыли от крови. Вот только отчаяние, витавшее в воздухе, не давало сосредоточиться и нервировало даже лошадей, которые храпели и стремились пуститься вскачь, чтобы быстрее уйти прочь из этого места.

Чем ближе они подъезжали по узким улочкам к главной городской площади, тем громче становились крики и плач, и Бирт ускорился, догадываясь, свидетелем чего ему предстоит стать. Он не ошибся. Вся просторная площадь была оцеплена воинами в сюрко орденских цветов поверх хауберков. Внутри же кольца было не протолкнуться от людей, сжатых, словно селедки в бочке. Все выжившее население города было согнано на площадь и методично вырезалось.

— А, генерал, вы как раз вовремя, — Этит, с довольной улыбкой наблюдавший за экзекуцией, помахал Бирту рукой.

— Что, во имя Отца, происходит? — в ужасе воскликнул генерал, проезжая сквозь строй церковных солдат.

— Как это что? Зло должно быть истреблено, мы и так слишком долго позволяли его остаткам дышать воздухом!

Генерал видел всякое, но с подобным он сталкивался впервые: солдаты, орудуя копьями, согнали народ в плотную кучу и кололи, кололи, кололи, не разбирая, кому достанется удар — ребенку, старику, женщине. Люди кричали и падали, но кольцо неуклонно сжималось.

— Благословенный Этит, это же простые люди…

— Они служат Черному Властелину, значит, достойны казни.

— И дети тоже?

— И дети. Если они невиновны, Отец примет их и воздаст за муки.

Как раз в этот момент над площадью пронеся истошный детский крик, полный боли и страдания — копейщик Ордена, целившийся в маленькую девочку, попал в ее мать, которая заслонила дитя своим телом. Копье застряло в спине женщины, и тогда воин извлек боевой топор, которым снес ребенку голову с плеч.

— Разве это не прекрасно? — со счастливой улыбкой на лице спросил Этит.

— Прости, верховный сын, — ответил генерал, разворачивая коня, — мне нужно к войскам. Присоединяйся к нам, когда закончишь… свое богоугодное дело.

Он пришпорил своего скакуна, стремясь как можно быстрее оставить обреченных за спиной. Выехав на имперский тракт, генерал остановился, ожидая телохранителей. Мимо него маршировали отряды: копьеносцы сменяли лучников, за ними неторопливо скакали всадники, сопровождаемые оруженосцами, а где-то там вдали, еще на своей земле, ползли обозы, и вся эта мощь должна смять и растоптать армию империи, чтобы потом фанатики смогли вывести жителей каждой деревни и каждого города на площадь, дабы потоки их крови смыли грехи предков.