Путь Толтеков: перепросмотр. Исцеление травм прошлого

На протяжении многих лет читал я лекции и вёл семинары по всему миру, и некоторые из организаторов групп, рекламных агентов, менеджеров и журналистов порывались по разным причинам наречь шаманом и меня. И не было случая, чтобы я согласился с этим. Ибо хорошо знаю, сколь безраздельно посвящают свою жизнь настоящие шаманы служению ближнему без всякого намёка на самовозвеличивание или требования ответного вознаграждения. Я ни за что бы не осмелился поставить себя на один уровень с этими людьми; поэтому моя аудитория никогда не будет столь ошеломляюще велика, как у тех «великих Нагвалей» и «шаманов», которым отчего-то по вкусу подобный глупый маскарад.

На мой взгляд, за импульсивной жаждой наречься тем или иным звучным титулом стоит чувство собственной важности. И ничего, кроме вреда, оно не приносит как для самого «гуру», так и для его последователей. Я прекрасно понимаю: громкое имя, выгодный имидж — без этого сейчас нет ни рекламы, ни сборов, но свобода быть самим собой для меня всё же большая ценность. В конце концов, все мы когда-то умрём (раз уж когда-то родились), а смерть наши титулы и звания нисколько не впечатлят.

Реальные шаманы совсем не похожи на «прилизанные» до тошнотворности персонажи множества книг, посвящённых этому вопросу. На самом деле тела их часто до крайности измождены, сердца исстрадались, а души сотрясает безмолвный плач. Сегодня на глазах этих людей весь мир их существования рушится в такт «победоносной» поступи белого человека. И они мужественно противостоят этому. Борются, чтобы выжить, борются, чтобы сберечь сокровищницу духовной традиции — не для себя, не только для своих потомков, но для всего мира, для вас, для меня.

Что же делает их опыт столь ценным для человечества? Чудо неодолимого восхождения из мрачной бездны экзистенциального одиночества, в которой томится современный человек, — восхождения до полного слияния с той несказанно-могучей и таинственной силой Универсума, что именуется Великим Духом.

Самое же удивительное то, что, претворяя это чудо обретения утерянного некогда единства, в то же время они страдают от самой ужасной материальной нищеты. Шаманы такие же существа из плоти и крови, как и мы с вами, им так же нужны кров, пища и одежда. Но что их, возможно, от нас отличает, так это уникальная способность превзойти боль и страдания физического бытия, чтобы достичь Духа и стать одним с Богом. И вот что главное: быть может, то, что удаётся делать шаманам, удастся и нам? Они показали путь, остальное — на нашей совести: решимся ли мы привнести чудо преображения в собственную жизнь.

Мой опыт соприкосновения с шаманизмом свидетельствует — цель отнюдь не в достижении личных целей. Шаманы не действуют от себя. Они вместе со всем своим племенем — часть памяти о единстве с Духом, часть пути к нему, часть знания, как жить с ним в мире и гармонии. Это и есть то, что именуют живой традицией, — не свод правил и верований, но скорее непрерывная практика претворения постигнутого в жизнь.

С одной стороны, шаман, несомненно, отдельная человеческая личность, но в магическом пространстве-времени осуществляемого им ритуала его опыт, то, что он в это время проживает, охватывает всех участников действа. В этом смысле шаманский опыт и индивидуален, и коллективен одновременно, то есть доступен всем, кто участвует в ритуале.

И ритуал, и обретаемый в его ходе опыт имеют целью Возвращение утерянного некогда единства с Силой, что движет всей Вселенной и каждой её частью. Священное-профанное, вечное-бренное, дух-материя, я-он — всё становится Одним в шаманическом видении. Две наши внутренние сущности — тональ и нагваль — вновь сходятся, воссоединяясь, и лишь тогда мы в состоянии увидеть глубинную целостность своей двойственной природы.

Эта целостность выражена тольтекским символом пернатого змея — Кецалькоатля. Не покидающая землю Змея — это тональ, мир материальный. Парящий в небе Орёл — нагваль, Дух. Но в отличие от эмблемы ацтеков — в когтях у орла убитая им змея[2] — Кецалькоатль тольтеков являет собой слияние орла и змеи, духа и материи, гармонию между тоналем и нагвалем.

Для нас, современных людей урбанистической цивилизации, шаманский опыт значим вовсе не потому, что так «увлекательно», так «восхитительно» представлять себя пляшущим дикий танец вокруг костра с бубном и погремушкой, но из-за отсутствия у нас умения найти путь к слиянию с Духом. Эта трагическая неспособность запускает необратимый процесс деструкции — как личностной, так и видовой, то есть угрожающей всему роду человеческому.

Все эти годы моя работа заключалась в поиске той связующей нити, что соединила бы современное общество и шаманизм, бережно хранимый ещё некоторыми племенами. Я всецело убеждён: коренная болезнь нашего времени — отсутствие должных практик, что позволяют помнить о сакральном «Я», обычно дремлющем в глубинах души, о нерасторжимой связи всего со всем в этой Вселенной; и не только позволяют помнить, но и актуализируют всё это в ходе непосредственно переживаемого опыта.