Путь ученого

Всем четверым друзьям было предложено остаться при университете. Преображенский и Шиллер остались аспирантами. Жуковский же и Щукин не изменили своему давнишнему намерению — стать инженерами. Они решили ехать в Петербург и поступить там на второй курс Института путей сообщения.

Выпускные экзамены Николай Жуковский сдал блестяще. Получив диплом и послав прошение в Петербург, он покатил, счастливый и довольный, по недавно отстроенной железной дороге в Орехово, где его с нетерпением ждали все домашние.

Быстро пролетели летние каникулы, и вот не успели оглянуться, как вся семья провожала Николая Егоровича в Петербург.

Грустно стало в Орехове после его отъезда. Поздняя осень. С деревьев опали все листья, птицы давно улетели. Машенька вырыла свои любимые георгины и убрала их в подвал до будущего года. Валерьяна и Володю увезли в пансион.

Прошло больше недели, как уехал Николай Егорович, а писем от него все не было.

В Орехове начали беспокоиться. И вот наконец письмо пришло. Анна Николаевна увидела из окна Верочку[8], которая неслась по двору, размахивая белым конвертом. За ней поспевал Кирилла Антипыч. Он два раза в неделю ходил на почту в село Ставрово.

— Письмо! Письмо от Черненького! — кричала Верочка, еле переводя дух. (Она называла так Николая Егоровича за смуглый цвет лица и черные волосы.)

Вся семья собралась в охотничьей комнате, где на зиму устраивали столовую. Позвали няню. Анна Николаевна начала вслух читать письмо Николеньки.

«13 октября 1868 года.

Мои дорогие папа, мама, Мари и Верёнок! Вот уже третий день, как я поселился в нашей северной столице, и все медлил вам писать, потому что ожидал своего окончательного определения в студенты института. Вчера сообщили мне, что я буду принят и утвержден на первой конференции, но тем не менее могу посещать лекции с понедельника.

Теперь расскажу вам, как я распорядился денежными делами, Мне пришлось сделать несколько более трат, нежели я ожидал, а именно: кроме постели и тюфяка, я должен был еще купить себе комодик и кой-какие чертежные инструменты — всего на 15 рублей. Поэтому я дал хозяйке только 25 рублей, после этого у меня остается 10 рублей, которых вполне достаточно на мое остальное прожитье.

Теперь перехожу от делового письма к повествовательному. Ехал в спальном вагоне; это прекрасная штука (вот если бы такие вагоны завелись от Нижнего). Они, по-моему, лучше второго класса… Сидеть свободно, вагоны высокие, светлые. Вечером устраивают постели и дают подушки.

Постели расположены вдоль стены одна под другой: спать на них весьма удобно. Вагон разделен на два отделения: в одном мужчины, в другом дамы. Днем мужчины и дамы сидят вместе. В Петербург мы приехали в 8 часов утра.

По дороге всматривался в петербургские улицы. Они носят совсем особый характер. Дома такие высокие, трубы у них по большей части в стенах. Магазины, на них вывески просто смех: у портнихи, например, люди — господин с ногами наподобие ниток. Против института наша квартира. Она решительно прекрасна. Щука устроился с большим комфортом, накупил много мебели. Когда он пришел из института, то чуть меня не задушил от радости. Житье мое здесь идет, как на масленице…»

Бодро вступал Николай Егорович в новую жизнь, но вскоре его постигла неудача.