Путь ученого

Леночка много гуляла. Здоровый горный воздух благоприятно на нее подействовал, и она заметно поправилась. Николай Егорович успокоился и начал работу над докладом, посвященным новым научным завоеваниям в теории лобового сопротивления тела, перемещающегося в жидкости, который он готовил к предстоящему съезду естествоиспытателей и врачей.

Вернувшись в Москву, он рассказывал, как хорошо было работать, имея перед глазами чудесный вид.

Из Швейцарии Николай Егорович уехал раньше намеченного срока. Он торопился в Москву, чтобы оттуда сейчас же ехать в Тифлис на XIII съезд естествоиспытателей и врачей.

Как всегда, его сопровождала Лена.

Николай Егорович приехал к самому открытию съезда. Наскоро умывшись и переодевшись в номере гостиницы, они на извозчике покатили на съезд.

В дверях их задержал контролер:

— Ваши билеты!

Николай Егорович сунул руку в карман пиджака, потом обшарил карманы брюк. Билетов не было.

— Я забыл их в гостинице, — со вздохом сказал он.

— В таком случае, вы не пройдете.

— Это профессор Жуковский, — робко сказала Лена.

— Мало ли что профессор… Без билета не впущу.

— Да ведь я докладчик! Мне надо речь говорить, меня ждут! — горячился Николай Егорович.

Но контролер был неумолим. На шум выбежали устроители съезда, в числе их Владимир Петрович Ветчинкин, приехавший раньше Жуковских.

Слишком старательного контролера угомонили и Николая Егоровича торжественно повели к эстраде. Переполненный зал встретил его громкими аплодисментами.

Взволнованный Николай Егорович забыл, что приветствия относятся к нему. Он сошел с кафедры и сам начал усердно аплодировать.

Когда съезд окончился, Николай Егорович с Леной и Ветчинкиным совершили небольшое путешествие по Военно-Грузинской дороге. Его радовало оживление дочери, восторгавшейся Дарьяльским ущельем с ревущим Тереком, развалинами легендарного Замка царицы Тамары, грозно нависшей скалой «Пронеси, господи».

Эта поездка так понравилась Лене, что на другой год весной она уговорила Николая Егоровича проехаться по Волге. Взяли и ее брата Сережу.

Весь путь до Самары и обратно стояла чудесная погода. Поездку можно было бы считать вполне удачной, если бы не тревожные известия, которые приносили на пароход газеты. Убийство австрийского эрцгерцога сербом Принципом было использовано Австро-Венгрией, действиями которой руководила гогенцоллерновская Германия, для осуществления беззастенчивых захватнических планов. С каждым днем международное положение обострялась. Империалистические правительства явно стремились развязать войну.

Николай Егорович заторопился домой. Не заезжая в Москву, он сошел с поезда на станции Ундол и поехал в Орехово. Там все уже были в сборе.

Зная, как интересуется Микулин политическими новостями, Николай Егорович привез в деревню ворох газет. Последние известия были особенно напряженные — все говорило о возможности войны.

Жарким утром 31 июля Николай Егорович завтракал на балконе.

— Надеюсь все-таки, что правительства так называемых великих держав понимают, как страшна мировая война, и не толкнут человечество в эту пропасть, — говорил он Микулину.

По плотине за прудом проскакал верховой.

— Что случилось? — испуганно спросила Вера Егоровна.

Николай Егорович поднял голову. На лице его отразилось мучительное беспокойство. На крыльцо вбежала Катя.

— Всеобщая мобилизация! Сейчас из Ставрова сотский прискакал! — крикнула она.

Теперь не оставалось сомнений, что война неизбежна.

Вскоре Николая Егоровича вызвали в Москву для работы в нескольких научных комиссиях, связанных с военной техникой.

* * *

Хотя в России поздно начали создавать военную авиацию, но уже к началу первой мировой войны она располагала сравнительно большим военно-воздушным флотом, имея в строю летом 1914 года наибольшее относительно других воюющих стран число самолетов[18].

Отважные русские летчики блестяще показали себя в боевых схватках. Имена Нестерова и Крутеня вошли в историю авиации. Нестеров в 1914 году провел первый в мире воздушный бой, таранив колесами своей машины двухместный австрийский самолет. Крутень сбил пятнадцать самолетов противника — необычайная цифра для того времени.

Но в России не было авиационной промышленности. В свое время царские министры не вняли советам Жуковского. Самолеты и авиадвигатели приходилось во время войны покупать у союзников — во Франции, Англии и Америке. Союзникам это было чрезвычайно выгодно. Они сбывали России устаревшие типы самолетов, а сами широко развертывали производство новых, лучших машин.

В ходе войны и у нас стали появляться очень хорошие самолеты. В 1914 году была выпущена улучшенная конструкция тяжелого бомбардировщика типа «Илья Муромец», максимальная скорость которого превышала 110 километров в час при наибольшей дальности горизонтального полета, равной 700 километрам. В тот период такого самолета еще не было ни в одной стране.

Царское правительство в конце концов поняло, какое значение имеет авиационная промышленность. Теперь оно выделило средства на постройку авиационных заводов и на создание конструкторских бюро.