Путь в Бездну и фитнес в инвалидном кресле

Все это не могло не сказаться на моих музыкальных вкусах. Группа Esoteric, песня Cipher: все мрачно и монотонно, бесконечный серый пейзаж улицы, такие же серые люди идут в разные стороны. На углу серого дома стоит и курит молодой человек. Голова его скрыта капюшоном и опущена вниз. Дует холодный ветер. Капает мелкий дождь. Но ни для человека, ни для прохожих это не имеет значения. С крыш домов кажется, что человек неподвижен, в то время как люди вокруг бегут по одним им известным делам. И можно легко представить себе, что по улице манерно идут джентльмены со своими дамами, а по проспекту движется череда конных повозок. Но точно так же человек в капюшоне продолжает бессмысленно курить. Не имеет значения, какая эпоха на дворе, какие люди все это видят – есть только тяжелая человеческая драма, которая заставляет человека слиться со стеной этого дома. У него нет никаких желаний, никаких идей. Время остановилось для него, и его единственная мысль: лишь бы сигареты не кончились. Прохожие могут внезапно начать двигаться быстрее скорости света или могут единовременно вовсе пропасть. Могут исчезнуть все дома. Старый каменный дом может быть заменен огромным стеклянным небоскребом. Но общая драма останется неизменной: серое небо, слившееся с серым асфальтом, серые мельтешащие люди и человек, который сигарету за сигаретой курит на углу дома.

***

Можно отметить, что музыка сыграла очень большую роль в моей жизни. Формировала мое мировоззрение, меня как личность. Возможно, даже определенные качества, такие как целеустремленность и упрямство, тоже взрастила во мне именно музыка. Опять же, забегая немного вперед… После университета, после флота я играл в группе на басу, получалось это крайне паршиво, но мне нравилось играть с ребятами и нравилось, что меня терпели. К слову, я так и не научился нормально играть…

***

В школе, примерно в восьмом классе, я очень увлекся компьютерной техникой. Поскольку семья у нас была довольно бедная, о нормальном компьютере я не мог даже мечтать. Первый мой компьютер был «Компаньон-2», немного переделанный, с дисководом. Он научил меня многому. Прежде всего, он ввел меня в тусовку компьютерных гиков. Именно на «Компаньоне», а позже на «Профи-256к» я начал рисовать. По сути, это были мои первые шаги в творчестве. Убого что-то рисуя, я посещал компьютерные конкурсы в других городах со своими новыми друзьями. Мне все это было очень интересно, хоть я мало что в этом понимал. Мои новые друзья учились в университетах, в основном на программистов. Я был самый молодой среди них, мне было двенадцать-тринадцать лет, в то время как им было за двадцать. Видимо, в своем мировоззрении и в личностном росте я казался старше своих лет, поэтому они меня принимали. А я просто был рад новым друзьям с похожими интересами. Мы часто собирались – выпивали, обсуждали компьютерное. Не хотел, но все-таки придется немножечко затронуть тонкости. Для большинства людей компьютеры – это просто компьютеры, и все. Но в нашей среде было жесткое разделение по типу процессора, по архитектуре. И конкретно «Компаньон» и вся субкультура вокруг него считались андерграундом компьютерного мира.

Именно тогда я познакомился с довольно малоизвестной музыкой. Такие направления, как Doom, Funeral Doom, на многие годы определили меня.

Именно тогда я начал писать. Писал я мрачно, довольно страшно. Мне и тем, кто читал, это нравилось. Графоманией я не страдал, но все же написал довольно много с тех лет. Это были короткие рассказы, а еще стихи – в гораздо меньшем количестве. Я со школы не любил поэзию: казалось, что она ограничивает. Но это сугубо мое мнение. Я буду вставлять в текст книги свои рассказы. Они не имеют сюжета, в них нет главного героя. Для меня они были словно картины – то есть их нужно было прочитать, закрыть глаза и представить все прочитанное. Если вам это покажется слишком мрачным, просто вспомните то, что я выше написал о своей жизни. Многое я не мог высказать никому, эти переживания были во мне, и они были довольно болезненными. Боль была не химической, скорее душевной – вряд ли я смогу передать это. И когда я все это выплескивал на бумагу, эта душевная боль на какое-то время исчезала.

Сейчас мне тридцать шесть лет, но эти ощущения не ушли, только притупились. Притупились настолько, что я перестал писать и смог спрятаться от всего в работе. Есть мнение, что именно моя увлеченность работой привела меня в инвалидное кресло-коляску. Но если когда-нибудь мне суждено будет встать из этого кресла, именно мое безумие позволит мне это сделать.

К сожалению, многая часть рассказов не сохранилась – публикую то, что нашел.

***