Путь в Европу

Внимательный читатель книги не мог не заметить, что в рассказах наших собеседников представлены две разные модели отношений между государствами Новой Европы и России. Ее отношения с Польшей и государствами Балтии до сих пор в значительной степени политизированы и идеологизированы. Бывшие части империи и бывшую метрополию все еще разделяет прошлое. Эти государства рассматривают присутствие советских войск на своей территории как оккупацию. В свою очередь, именно в отношении России к Польше и странам Балтии наиболее рельефно проявляется ее цивилизационная неопределенность. Россия пытается сохранять преемственную связь со своим имперским прошлым, хотя бы и чисто символическую, а потому не может с ним разобраться, дать ему объективную оценку и, тем самым, снять недоверие своих соседей. В свое время готовность послевоенной западногерманской элиты к покаянию сыграла огромную роль в национальном примирении Германии и Польши. Неспособность же российской элиты к признанию ответственности старой России и СССР за несправедливость в отношении к подимперским народам и, в частности, неготовность отделить победу в войне и освобождение Европы от нацизма от предвоенной и послевоенной сталинской геополитики продолжает препятствовать полной нормализации отношений России с Польшей, Эстонией, Латвией и Литвой.

Что касается ее отношений с другими странами Новой Европы – Болгарией, Венгрией, Румынией, Словакией, Словенией и Чехией, то они характеризуются большей «экономизацией» и строятся с упором на прагматизм. Есть, конечно, и отличия, и читатель наверняка заметил, что Словакия, к примеру, однозначно осуждает размещение американской радарной установки в Чехии, с которой Словакия еще совсем недавно составляла одно государство. Тем не менее общества и элиты всех этих стран, в российскую империю не входивших, меньше ориентируются на прошлое и предпочитают его не актуализировать. Даже события 1956 года в Венгрии и 1968-го в Чехословакии не вызывают уже у венгров и чехов прежних эмоций. Руководствуясь прагматическими соображениями, эти страны вывели вопросы, касающиеся оценок прошлого, за пределы своих отношений с Россией.

Некоторые наши собеседники отмечали, что при президентстве Путина Россия стала проявлять больший интерес к восстановлению связей с Новой Европой. Свои представления о причинах этого они не высказывали, но таких причин, судя по всему, было две: стремление Москвы остановить втягивание этого региона в НАТО и обычные коммерческие интересы. Первое не удалось, но удается второе – наращивание взаимной торговли и инвестиций. При этом экономические контакты России активизируются и со странами, с которыми Кремль имеет прохладные отношения. Экономические связи и являются той подушкой безопасности, которая предотвращает дальнейшее ухудшение этих отношений с Польшей и государствами Балтии.

Наши зарубежные коллеги рассказывали о растущем интересе их стран к проектам в России, о том, как охотно они идут в российские регионы, которые, в свою очередь, обнаруживают все больший интерес к европейским посткоммунистическим государствам. К сожалению, на мой взгляд, у Москвы пока нет осмысленной стратегии экономических связей с Новой Европой. Интерес к ней диктуется в первую очередь логикой «энергетической дипломатии», результатом которой явились соглашения с Болгарией и Венгрией о сотрудничестве в энергетических проектах. Однако сферы сотрудничества между Россией и Новой Европой будут, несомненно, расширяться по мере того, как туда будет приходить (а он уже приходит!) российский бизнес, который обнаруживает там более стабильные, чем в России, правила игры.

Все наши собеседники исходили из того, что перспективы такого сотрудничества сегодня просматриваются вполне отчетливо, что взаимный экономический интерес будет подталкивать Россию и страны Новой Европы к партнерству, к еще большему ускорению свободного движения капиталов, людей и товаров. Но о том, насколько все это будет способствовать преодолению ценностных различий, они не высказывались. Равно как и о том, будут ли такие различия влиять в дальнейшем на развитие экономического партнерства.

Путь в Европу для России

Насколько модель трансформации через интеграцию в Европу может быть интересна и полезна для России?