Путь в Колу

В просторной капитанской каюте было тепло. В железной печи мерцали подернутые пеплом догорающие угли. Квадрант, несколько градштоков да набор мореходных карт для плавания - это было, пожалуй, все, что увидел Бальтазар Бек. "Пусто, как у монастырских братьев", - подумал наместник.

- Как только закончите погрузку ядер и провизии, поднимайте якорь, ровным бесстрастным голосом произнес Бальтазар Бек. - Послезавтра выйдет из Рованиеми с отрядом латников ротмистр Клементсон. Надо полагать, "Корона" войдет в Кольскую бухту раньше, чем доберутся латники к стенам московитской крепости. Во время плавания старайтесь быть в видимости берегов. Штурм Колы не начинайте до прихода ротмистра Клементсона. Стойте на якоре за пределами стрельбы крепостных пушек и ждите.

- А если в Кольской бухте стоит иностранное судно: английское либо из Ганзы? - осведомился капитан Лаппмарк.

- Пошлите к ним на борт офицера и предложите покинуть бухту, - сурово произнес наместник. - К воеводе Толстому направьте парламентеров: потребуйте впустить латников в острог без пролития крови. А если воспротивится Кольский воевода, произведите штурм по всем правилам военной науки. В Рованиеми собирается в поход отряд наемных воинов под командой швейцарца Готлиба Кюне. Вместе с ним я прибуду в Колу. Надеюсь, к моему приходу крепость будет в ваших руках, и вы, капитан Лаппмарк, как было угодно королю, вступите в права Кольского наместника.

- Коли будет угодно святой Бригитте, "Корона" не посрамит чести флага, - сказал Лаппмарк.

* * *

В полдень, когда погрузка была закончена и команда отобедала, на "Короне" прозвучала команда:

- На шпиль! Якорь выбирать!

Баковые матросы ринулись к вымбовкам, наваливались на них. И вот уже с капитанского мостика донесся зычный голос Лаппмарка:

- Взять шпиль на пал! Паруса ставить!

Марсовые обезьянами устремились вверх по вантам.

Корабль отошел от берега. Паруса, пузырясь, надувались сильнее и круче забирали ветер.

"Корона" ходко вышла из бухты и взяла курс в открытое море.

Днем корабль шел в видимости берегов. Ночью земля исчезла из виду. Кормчий Эрик Гильдебрант прокладывал путь на меркаторской карте, определял место корабля в море по звездам, сплошь усыпавшим полярное небо.

Море было спокойно. Корабль, слегка кренясь и покачиваясь с носа на корму, упрямо рассекал волны. Мелкие водяные брызги с шипением отрывались от форштевня. Никаких судов навстречу "Короне" не попадалось. Серые морские дали были пустынны.

Когда показался впереди скалистый берег Лапландии, подул порывистый ветер-полуночник. Он налетал сильными шквалами, креня на борт корабль. Разом почернел полыхавший огненными всполохами небосвод на норд-осте. Оттуда несло на "Корону" тяжелую снеговую тучу. Разразилась пурга. Снежные вихри закружились над верхушками мачт. Ветер неистово рванул паруса.

Огромные водяные холмы подкидывали корабль. Временами мачты наклонялись к воде, и казалось, корабль вот-вот опрокинется.

Пурга над морем не прекращалась. "Корону" стремительно несло в неизвестность.

7

Четыреста рослых оленей тянули в темноте груженные оружием и боевыми припасами нарты. В меховых шапках, укутанные до бровей, жались спинами друг к другу замерзшие латники. Нартовый обоз выехал из Рованиеми на севере Свеи и держал путь на Колу.

Развалясь в меховой полости, ротмистр Пер Клементсон дул на озябшие руки и хмуро глядел в темную даль. Он изо всех сил боролся со сном, чтобы не закоченеть на морозе. Накануне похода Клементсон допоздна играл в карты со швейцарским ротмистром Кюне и проиграл ему сто двадцать талеров. Это было полугодовое жалованье, которое выдали Клементсону наперед по контракту за ратный труд в Лапландии и далекой Коле. Пустота и безразличие охватили душу ротмистра. Только успешный поход и военная добыча в завоеванной Коле могли отвлечь его.

Постепенно на востоке стало розоветь небо. Стих ветер, но мороз, казалось, еще больше усилился. Холод проникал под теплую шубу, холодил спину.

В синеватой мгле стали впереди видны сопки, поросшие низкорослыми елями. А когда рассвело совсем, перед глазами Клементсона заколыхались незамерзающие хляби Печенгского залива. С санями ротмистра поравнялся Клаас Торфинен, командовавший передовым лыжным отрядом.

- Пора поворачивать на юг, ротмистр, - охрипшим от простуды голосом проговорил вахмистр. - И тогда мы вступим на самый короткий путь в Колу по тундре. - Торфинен замялся на миг, потом молвил: - Да и не пора ли нам устроить привал? Олени устали, и лыжники мои утомились за ночь...

- Пока светло, нужно пройти еще миль восемь, - буркнул из нарт Клементсон. - И тогда мы сумеем сегодня добраться до бывшего московитского монастыря на Печенге. Привал устроим в тепле. Я позволю двое суток бездельничать латникам. И лыжники твои отоспятся на славу.

Посланные в бывший Печенгский монастырь лазутчики неделю назад воротились в Рованиеми и сказали наместнику Норланда, что стрельцов московитских в обители нет, а осталось в ней полтора десятка монахов.