Путь в Обитель Бога

– Естественно, – подтвердил Тотигай. – Кто бы выжил с такой дыркой в боку? А потом в меня ещё раз попали, да?

– Так ты всё помнишь?

– До этого места. Толкнуло в грудь, и всё. Какая-то яйцеголовая сволочь меня добила.

Я сел и с сомнением посмотрел на кербера. Ни самих ран, ни даже шрамов от них не осталось. Более того – шкура Тотигая лоснилась, а сам он имел такой холёный вид, точно всю жизнь прожил во дворце, а не в мехране.

– Может, ты не настоящий? – спросил я напрямую. – Так, призрак, сотворённый кораблём, чтобы мне скучно не было?

– Я мог бы легко доказать свою подлинность, – сказал Тотигай, поднимая лапу и выпуская когти. – Но ты потом мне долго это не забудешь.

Только тут я ощутил, что и сам чувствую себя просто замечательно. Переводя взгляд на правую ногу, я уже знал, что увижу. Вот она, горелая дыра на штанине, размером в три ладони, а самой раны нет. Отложив винтовку, ощупал левый бок и руку – то же самое. Не удовольствовавшись, я распахнул жилет и осмотрел грудь и живот. Татуировка с мордой кербера на месте, но ни одной свежей царапины, а ведь я несколько раз падал на камни, когда мы карабкались по склону к кораблю. И ни одного старого шрама, которых у меня было предостаточно.

– Со мной то же самое, – подтвердил Тотигай, глядя, как я изучаю своё тело. – Нечем и похвастать перед щенками. А на Брачных боях лучше не появляться – на смех поднимут, опозорюсь навечно.

– Давно ты в сознании? – перешёл я к делу.

– Давненько, – ответил кербер. – Очнулся, как и ты сейчас. Гляжу – весь целый. Ты спишь. Осмотрел я тебя – дырка в штанах, дырка в жилете, а ран нет. Тут я и допёр, что ты остался жив после заварухи и затащил меня в корабль. А это – что-то вроде Хрустальной колыбели Нука, оживляющей избранных храбрецов во плоти… Реаниматор, наверно? Как тебе удалось заставить его работать?

– После расскажу… И что ты дальше делал?

– Сперва обругал тебя за то, что ты так хорошо затянул завязки на рюкзаке. Знал бы, чего мне стоило их распутать! Но до галет я добрался, хотя их трудновато растирать между лапами. Еда есть, а вот по нужде… Пришлось делать у дальней стенки купола. И знаешь, всё исчезает бесследно.

– Неплохо устроился, – сказал я.

– Неплохо, – согласился кербер. – Один вопрос – как отсюда выбраться? Ты в курсе?

Я покрутил головой, втайне мечтая, что на внутренней поверхности купола обнаружится люк наподобие того, что уже материализовался в коридоре, а на нём будет чудесный круглый барашек для грубого ручного управления процессом входа-выхода. Ничего подобного я не увидел, зато матовая поверхность купола стала прозрачной, и он поехал вверх.

– Ловко! – восхитился Тотигай. – И давно ты умеешь здесь всем управлять?

– С момента, который называется «только что», – ответил я. – А раньше получалось гораздо хуже.

Тотигай пошёл к краю подиума, но я его поймал и обнял за шею.

– Ты и не представляешь, как я рад тебя видеть! Ты… Да ты самый лучший из всего вашего керберского рода – клянусь твоими молочными когтями!

– Да ладно, – смутился Тотигай. – Расскажи лучше…

– Погоди, – перебил я его. – Хочу кое-что проверить.

Забрав рюкзак с винтовкой, я вышел в коридор. Нет, всё по-старому. А я-то надеялся, что корабль изобразил нечто новенькое. Дверь в рубку управления, например.

– Слушай, Тотигай, – сказал я. – Ответь мне, какое помещение самое главное на любом космическом корабле?

– Столовая, – немедленно откликнулся кербер.

– Пока мы были под куполом, ты слопал половину запасов Имхотепа! И тебе нужна столовая?

– Да, – чистосердечно признался он.

– Ну что же, – сказал я, не найдя что возразить на такую откровенность. – Попробуем сделать столовую. Кажется, начинаю понимать, как тут всё работает.

Не сразу, но у меня получилось. Напротив входа в реаниматор появился ещё один проём. Мы вошли. Такая же стерильная белая комната, но сколоченный из сосновых досок стол и грубые табуретки я увидел ещё из коридора. Точь-в-точь как в Харчевне мебель, даже столешница изрезана именами и ругательствами, залита жиром и заляпана воском. На ней стояли: блюдо с тушёным кроликом, банка квашеной капусты, тарелка со стопкой кукурузных лепёшек и запечатанная бутылка. На полу Тотигая ждала миска размером с хороший таз, наполненная кусками варёного мяса.

– Здорово! – сказал он, потянув носом. – Наше, додхарское. Могли бы и не варить, кстати.

– Кто? – спросил я, открывая бутылку и пробуя содержимое. Так и есть – самодельное виски Уокера.

– Что – «кто»? – не понял кербер.

– Кто мог бы не варить?

– Ну, те, кто здесь заправляет. – Тотигай замялся и понизил голос, вспомнив, у кого мы в гостях. – Надзиратели.

– Сомневаюсь, что они ещё тут, – сказал я. – И сомневаюсь, что это мясо.

– Пахнет как мясо, – ответил Тотигай. – Я тебе даже могу сказать, кто это был, – конь нукуманской породы. Меня не обманешь.

– Давай попробуем.