Путь в Обитель Бога (СИ)

— Да ты не расстраивайся, Элф, — сказал Генка. — У меня тоже такой случай был. Выследили мы однажды в Бродяжьем лесу двух нимф, одинаковых, словно близняшки. Наверное, когда-то они близняшками и были. Одну взяли, а вторая забилась в расселину в скале, так что не достанешь. Хотели её оттуда выкурить, но они ведь по целому часу могут почти не дышать. А нам уже идти надо было, возится некогда, но и оставлять её там мы не хотели. Ребята набили в расселину хвороста, плеснули бензина. Я хотел поджечь, но, знаешь, не смог. Умом понимаю, что она уже не человек, но ничего не могу с собой поделать. Совсем голову потерял, стал вытаскивать хворост из расселины, ругая наших. Они меня оттащили, дали как следует, нимфу сожгли всё равно, а надо мной в Субайхе устроили суд. За неподчинение приказу. Ведь нашу группу тогда водил Антон Колпинский, который с нимфами уже встречался. Он считал моё поведение проявлением мягкотелости, почти предательством. Большинство возмутилось. Они говорили, что это Колпинского надо судить и даже расстрелять, а потом один лаборант ночью выпустил другую нимфу, тайком вывел её из полиса, и она его увела. Мы их так и не нашли, а…

— Знаю, что дальше было, — перебил я. — Хаттаб остался главой Субайхи, а сторонники жёстких методов и экстремальных экспериментов во главе с Колпинским основали полис Утопия.

— Да. Настоящим расколом это назвать нельзя, поскольку мы продолжали сотрудничать, но я до сих пор думаю, кто из наших был прав. С одной стороны…

— Хорош болтать. Прав — не прав… Утопии давно нет, а Субайха стоит. С моей точки зрения мудрее рассуждал Колпинский, но в итоге всегда прав тот, кто остался жив в самом конце. Именно он расскажет, как всё было, и хрен ему возразишь, потому что остальные очевидцы мертвы. Так что мы с тобой пока самые правильные. Жаль, конечно, что я не пристрелил твою земноводную подружку, но раз ибогалы начали заселять ими Старые территории, то скоро их тут будет полно. Одной больше…

Несмотря на столь неблагоприятное начало дня, дальше у нас всё пошло нормально. Подстрелив одичавшую свинью, мы разделали тушу на месте и вернулись на Додхар. Не скажу, что добыча далась нам легко — бывшая домашняя скотина в условиях Нового Мира на удивление быстро обрела необходимую для выживания форму, припомнив повадки своих далёких предков. Чтобы свиньи превратились в то, чем они были до Проникновения, людям понадобилось несколько тысяч лет; обратный же процесс занял гораздо меньше времени.

Нагруженные мясом, мы были встречены Тотигаем на подходе к лагерю. Вид у него был кислый и озабоченный.

— Бобел пришил бормотуна, — сказал он, когда мы приблизились. — И теперь у нас проблема.

— Впервые слышу, чтобы от мёртвого бормотуна появились проблемы, — удивился я. — Обычно их создают живые.

— У вурдалака не было стада, — продолжал Тотигай. — Всего одна девчонка, совсем молоденькая. Она сейчас в лагере. Бобел не хочет расставаться с ней.

— Что значит — не хочет? А куда мы её денем?

— В том и состоит проблема.

— Ладно, пойдём посмотрим.

Орекс в паре с Тотигаем успели добыть единорога и притащили его в лагерь по частям. Он был не слишком велик, размером куда меньше нукуманского жеребца или пегаса, но всё равно можно было забыть о дальнейшей охоте, ибо мяса у нас теперь оказалось предостаточно. Единороги попадаются редко, и Орекс оставил себе трофеи — шкуру и витую костяную пику в локоть длиной.

— Молод, — сказал он, когда мы с Генкой сбросили рюкзаки на землю, и продемонстрировал нам рог. — Жаль, не успел подрасти.

— Тем нежнее будет мясо.

Прямо в лагере, на стволе одного из окружавших скалы деревьев, пригвождённый к нему дротиком Бобела, висел бормотун.

— Тоже молод, — прокомментировал Орекс. — Иначе не вылез бы сюда. Наверно, почуял Бобела и хотел его взять наверняка.

Судя по расположению дротика, Бобел пустил его через просвет между скал, за которыми засел после нашего ухода.

Под деревом, привязанная за лодыжку ремённой верёвкой, сидела девушка в лохмотьях. При нашем появлении она дёрнулась, пытаясь убежать, но короткая верёвка, завязанная простым узлом, не пустила, а как узел развязать, она, конечно, ни за что не догадалась бы. Слишком много дней прошло с тех пор, когда у неё в голове родилась последняя самостоятельная мысль. Чтобы так изорвать одежду о колючки в Бродяжьем лесу, требовалось не меньше месяца.

Бобел, сидя неподалёку, угрюмо посматривал на девчонку, продолжая заниматься своим делом — готовил для нового дротика древко из стебля додхарского бамбука. Отрезанный хвост бормотуна валялся рядом.

— Не хочу тебе указывать, дружище, — сказал я, — в нашей компании как бы нет командиров, но что ты собираешься с ней делать?

Бобел посмотрел на меня.

— Не знаю. Я не знаю, но давай возьмём её с собой.

— С собой — куда? Она же как ребёнок, хоть и взрослая. Ничего не понимает.