Путь в Обитель Бога (СИ)

— Не так быстро, как тебе хотелось бы, — ответил я. — Один из выродков нам нужен непременно живым, но я не согласен менять на «языка» одного из наших. И меньше всего мне хочется видеть перед собой труп доблестного нукуманского князя в конце операции, понял? Тотигай там всё видел. Он и разведёт нас по местам. Начинаем по его сигналу, поскольку именно он попытается взять пленного. Да, Тотигай?

Кербер мрачно кивнул:

— Они расположили свой лагерь просто отвратительно. Нападения не ждут.

— Тем хуже для них и лучше для нас.

— Но всё равно, Элф, пока я там торчал, ни один из них не отходил далеко. Даже кентавры пасутся вместе.

— Тогда надо лишить их кентавров и оттеснить в лес. В лесу они не бойцы.

Я повернулся к Коу. Ужасно не хотелось оставлять её одну, ибо на её благоразумие после случая в городе я не надеялся. Но не привязывать же её к дереву? Вдруг мы все погибнем и некому будет за ней вернуться. Удача в бою переменчива, а наших противников было двенадцать, считая с кентаврами.

— Ты останешься здесь, — сказал я девушке. Она, почувствовав серьёзность положения, послушно кивнула. — Ты будешь сидеть здесь, что бы ни случилось. А если ослушаешься, я… я надеру тебе задницу, поняла?!? Я это сделаю — клянусь Предвечным Нуком, пулемётом Бобела и молочными когтями Тотигая!.. Твой главный заступник помер, и я с удовольствием перейду на негуманные методы воспитания.

Оставив Коу, мы прошли большую часть расстояния между нами и яйцеголовыми по тропе, свернули с неё и двинулись по лесу россыпью, не теряя друг друга из виду. Мне что-то не нравилось в нашей затее, было в ней какое-то слабое место, а какое — я не мог определить, и невольно вспомнил, как беспокойно вели себя сегодня ночью и на рассвете мои спутники. Конечно, ясновиденьем я никогда не страдал, однако чувство, что освобождение пленных добром не кончится, крепло во мне с каждой минутой. Или просто подсознание пыталось подсказать мне, что белая полоса жизни закончилась и начинается чёрная?

Глава 23

Бой был молниеносным. Я и Орекс выстрелили по двум яйцеголовым, убив обоих наповал; следом нукуман убил ещё одного, а я тяжело ранил другого. Одновременно Бобел открыл огонь по пасшимся чуть в стороне кентаврам, и они полегли прежде, чем кто-то из них успел схватиться за лук и выпустить хоть одну стрелу. Тотигай был прав: ибогалы расположили свой лагерь просто отвратительно.

Оставшиеся в живых яйцеголовые, вместо того, чтобы рассыпаться, сгрудились вокруг привязанных к дереву пленных, рассчитывая, что мы прекратим стрелять. Соплеменник Орекса вскочил, натягивая удерживающую его верёвку, и выкрикнул, пытаясь заглушить выстрелы:

— Убейте их, братья, убейте, кем бы вы ни были! Пусть мы погибнем, но и они тоже!

Не имея возможности пользоваться скрученными за спиной руками, он изогнулся и вцепился зубами в шею яйцеголового, стоявшего прямо перед ним. Ибогал взвыл от боли и неожиданности, опустил разрядник, левой рукой выхватил из ножен свой извилистый кинжал и ударил пленника в живот. Нукуман свалился, и Бобел сразу же принялся палить по оставшимся на ногах, так как там уже не попал бы под пули никто из тех, кого мы могли назвать своими: второй пленник, не разделяя энтузиазма своего товарища по несчастью, в схватке участия не принимал, скорченным комком лёжа у корней дерева.

Двое чудом уцелевших ибогалов опрометью бросились в лес, и после недолгого преследования нам удалось убить одного и взять в плен второго — как раз помеченного нукуманом ублюдка. Он потерял свой кинжал и теперь зажимал левой рукой прокушенную шею. Я отобрал у него разрядник как раз вовремя: настигший ибогала Тотигай уже примеривался перекусить ему плечевую кость, тем самым обезоруживая врага без утомительного расстёгивания зажимов на предплечье.

— Спокойнее, спокойнее, — сказал я. — Нам не нужно, чтобы он истёк кровью прежде, чем мы его допросим.

Тотигай уставился на меня бешеными глазами, скаля клыки и тяжело дыша. Осознав, что правда на моей стороне, он отошёл в сторону, по пути полоснув когтями по стволу ближайшего дерева, сел и начал вылизывать шкуру на боку, опалённую слишком близко прошедшим разрядом.

Подошёл Орекс. Он встал перед ибогалом широко расставив ноги, опираясь на свою длинную винтовку точно на посох.

— Как тебя зовут, существо? — спросил он тоном, не предвещавшим нашему пленнику ничего хорошего.

Яйцеголовый медленно поднял голову и взглянул на нукумана с такой ненавистью, что она могла бы расплавить гружёный металлоломом железнодорожный вагон. У него было по-человечески красивое лицо, которое портило только змеиное выражение, характерное для всей расы и обусловленное формой черепа.

— Не хочешь говорить, — вздохнул нукуман. — А ведь придётся. Вставай, существо! Нам нужно позаботиться о Воине Бога, которого ты ранил, и о том достойном человеке, который был вместе с ним.