Путь в пантеон

Отчего-то она больше не хотела ничего спрашивать или узнавать. Я знал эту реакцию. Если еще на территории Тисса и лесов Лагги к нам, приемышам из за Великой реки, относились почти доброжелательно, то пассы и Орденцы несколько презрительно высказывались о таких как я. Они всегда считали, что мы остаемся в душе дикарями, даже если нас научить ездить на велосипеде. Но воля богов, которые затеяли эту сомнительную историю со спасением детей из гибнущих племен запада, не обсуждается. И даже состоящие на государственной службе бездетные пассы обязаны были принимать к себе детей на воспитание. "Не можешь сам воспитывать - позаботься о воспитателе!" гласило требование. Мне повезло. Мой отец заботился и учил всему, что сам знал, и мог нанять мне воспитателя. Больше того скажу. Он меня полюбил. Как и я его. Семилетний дикаренок с напылением цивилизации стоял перед ним на причале в порту Ристы и не знал, как и что делать. Все слова позабылись. А он просто подошел, посмотрел на меня. Назвал мое имя и повел за руку к экипажу. А дома он показал мне мою комнату. После интерната я был просто поражен, в каких апартаментах мне придется жить. Я не верил происходящему. Он тогда не дал придти мне в себя и повел в главную комнату дома, где долго и подробно рассказывал, кто теперь я. К каком роду Лагги принадлежит мой отец и кто мои ближайшие родственники, на которых я смогу рассчитывать, если с ним что-то случится. Я тогда не понимал, что он с первой минуты стал относиться ко мне как родственнику. А я просто не мог понять, что этот сильный, мощный и богатый охотник возится со мной. А уж когда он повез меня следующей весной сразу после дождей в родовую деревню в глубоких лесах и там меня признали своим, другие съехавшиеся и постоянно живущие… Я стал Лагги. Я и сейчас говорю о себе, что я Лагги. Никто не сможет это опровергнуть даже те, кто знают, откуда я. Если сами Лагги признали меня своим, то кто еще, что может тут сказать? Лагги не просто свято чтили волю Прота. Они просто еще хорошо помнили предания, как и их племена, вырезались и никчемные дети находили приют в других семьях и кланах…

Просту больше не общались со мной. Лишь по дороге обратно мы обменялись ничего не значащими словами по поводу необычно теплой ночи и довольно пустых улиц. В столице ночные гуляния в пору моей учебы в Академии были нормой, но что-то изменилось в Городе, раз за всю дорогу обратно мы встречали только уборщиков служащих, полицию и жандармов.

До отправки оставалось не более минут двадцати, когда мы вернулись к поезду. По дороге я обратил внимание, что дворники свое дело сделали хорошо. Покрашенная в два, а то и три слоя стена не выдавала никаких следов надругательства.

На перроне мы не стали задерживаться, а сразу устремились в вагон. Уже пропуская в поезд через свое купе женщин, я обратил внимание на нескольких офицеров в форменной одежде моего департамента жандармерии. Извинившись перед девушками, я поспешил к ним в надежде, что встречу хоть одного из своих товарищей с кем почти три года после школы провел в Академии. Увы, уже подходя ближе и принимая кивки головами, я понял, что никого не узнаю. Но зато один из офицеров, вежливо попросив у меня документы и удостоверившись, что я по праву ношу на гражданской одежде знаки различия чина, вручил мне запечатанный пакет, адресованный именно на мое имя. Я удивленно вскинул брови и старший по чину сказал мне в ответ на невысказанный вопрос:

- Мы собирались перед отправкой посетить ваши апартаменты в поезде и вручить там вам пакет, но вы видно интуитивно догадались, что мы ожидаем именно вас.

Я не стал его разуверять. Приятно когда о твоих способностях думают несколько лучше. Хоть это и опасно, но приятно.

Видя на пакете отметку секретности, я поблагодарил офицеров и, попрощавшись, вернулся в поезд. Заперев обе двери и на улицу и в коридор я распечатал конверт, но вместо ожидаемых инструкция нашел там просто один листок с переливающейся типографской печатью. На листке было от руки вписано, что именно я в период с этого дня и в течении трех месяцев обладаю чрезвычайными полномочиями. Я в праве требовать подчинения мне всего вокруг вплоть до армий и корпусов. Изумлению моему не было предела. Я даже сомневался, поверит ли такой бумаге хоть кто-нибудь. Я понимаю, что я не самого низкого чина, но неужели такие бумаги выдают провинциальным служащим? Но бумага была оформлена абсолютно верно и внизу красовалась подпись Правителя. Коротко и ясно: Инта 4 Тисский Ромуел - Повелитель.