Путь в Селембрис

И было от чего. Его швырнули на пожухлую траву прямо перед избушкой на курьих ножках! Он сел и начал оглядываться. Попытался встать на ноги. Чёрные лебеди громко зашипели и стали угрожающе тянуться к нему клювами. Глядя на эти мощные приборы, Лён догадался, что они могут запросто откусить палец.

— Чего добыли? — вытащилась из избы препоганая старушка.

Куда там Фифендре до неё! Да и ведьмам на Лысой горке не валялось рядом с той барракудой, что обитала в данном апартаменте!

— Бабуся, — вежливо сказал Лён, — велите птичкам отнести меня, где взяли. А то худо будет.

— Милок, все так говорят. — отозвалась «бабуся». — Правда, недолго. Чем ты удивишь меня?

— Я тебя сейчас на куски порежу дивоярской сталью.

Он принялся искать в кармане. И вдруг вспомнил! Нет у него при себе дивоярской стали! Он же не собирался засыпать в школе! Иголка так и осталась воткнутой в подушку.

— Первый раз слышу, чтобы так складно брехали. — осклабившись, поведала старушка. — Гоните, милки, ужин в загон. Пусть посидит, пока печку протоплю.

Птеродактили раскрыли свои кошмарные крылья и с шипением погнали добычу в открытую дверь домушки. Там его заперли в какой-то клетушке, где не повернуться. И замок повис на петлях. А старуха принялась совать в чёрную печку дрова и сухую берёзовую кору.

— Как прогорит, так и пожарю тебя с корешками. — успокоила она гостя.

Лён понял, что очень скоро его подадут в виде цыплёнка-табака, если он что-нибудь не придумает, и начал лихорадочно обшаривать карманы. Хотя, что может быть в карманах? К его удивлению, в карманах много чего нашлось. Зажигалка, семечки, огрызок карандаша, шпаргалки, ластик, кусок проволоки, деньги, жвачка. Лёнька тупо смотрел на это бесполезное богатство, не понимая, каким образом всё это может ему помочь.

— Ну вот. — сказала «бабуся». — Пойду точить ножи. А ты пока поспи. Мяско-то послаще будет.

Если бы он мог заснуть! Но все нервы во встрёпанном состоянии. Лён огляделся. Отовсюду из пазов меж древних брёвен торчал клочьями сухой мох. А это идея! И он поджёг все клочья, до которых мог дотянуться. Повалил отвратительный вонючий дым.

— Прекрасно. — с удовлетворением пробормотал Лёнька. Он уже приглядел неподалёку открытый сундук со всяким барахлом. Скатал в ком шпаргалки, две десятки (на завтрак дадены!), клочья мха, утяжелил всё карандашом и ластиком, склеил жвакой, поджёг и метко подкинул в сундук. Давно не стиранное тряпье сначала не решалось загореться. Но, видимо, жира на нём хватало, и вскоре сундук славненько заполыхал. Всё помещение задымлено, не видно ни фига.

Кашляя и заливаясь слезами, Лёнька свалился на пол отстойника и думал, что ещё можно натворить. И запоздало догадавшись, начал ковырять проволокой замок.

— Ай, батюшки, засор! — зашумела бабка, распахнув дверь. Дым тут же потянулся прочь из дома. Под его прикрытием Лёнька по-пластунски пополз и выскользнул во двор.

— Да что же это! — вопила ведьма, обнаружив горящий сундук с праздничным барахлом. — Караул!

Дым приобрёл зелёный цвет. «Наверно, занялись веники на стенках!» — догадался поджигатель.

Сухие связки ядовитых трав и вправду горели чудно. Пёрло такой мразью, что не продохнуть. Старуха вывалилась наружу и с воем стала кататься по траве. В избе начался фейерверк. Взрывались склянки с зельями, с громким уханьем разлетелись совы. Побежали во все стороны крысы. Последней рванула печь, и избушка развалилась. Из дымящихся развалин выкатилась древняя ступа. Лён моментально вскочил в неё и крикнул, как однажды слышал от Фифендры:

— Лаалот!

И взмыл вертикально вверх.

— Тьфу, дармоеды! — орала внизу на лебедей старушка. — Вы чего припёрли?!

Спустя примерно полчаса он решился опуститься вниз, но не знал, как приказать ступе идти на посадку. Тогда Лёнька принялся её раскачивать. От таких манёвров аппарат потерял устойчивость и начал беспорядочно вращаться.

Ступа рывками двигалась то вверх, то вниз. Налетела за здоровенную сосну, одиноко росшую на взгорке, и от удара раскололась. Лёнька выпал из неё вместе с каким-то барахлишком, валявшимся на дне. Отчаянно хватась за всё руками, он пытался задержать падение. Покатился с горки, треснулся башкой о корень и отрубился.

— …?!!

— Блин, ну чего? — он не мог раскрыть глаза. Веки опухли от дыма. Глаза слезились, в горле першило.

— Косицын! — заорали в ухо.

— Бабка, отвали. — морщась, ответил Лён.

— Косицын, откуда ты взялся?! Что за вид?!

Он с трудом разодрал глаза. Всё как в тумане. В руке крепко зажата прокуренная трубка.

— Баба Яга, отвянь! — попросил он. — Мозги болят от дыма!

И увидел над собой яростное лицо Маргуси! Раздался дикий хохот старшеклассников.

* * *

— Смотри, а вот здесь-то! — с улыбкой сказала Изольда Григорьевна.