Путь в террор

Послание гласило, что его завтра вечером ждут в доме Блудовых для серьезного разговора. То есть про беседу не было ни слова, но из письма было понятно, что зовут не на рюмку кофе.

– Передайте Антонине Дмитриевне, что я буду.

– Мы Вадиму Дмитриевичу служим-с, – с чувством отвечал лакей. – Впрочем, как изволите-с. Передадим.

Не дождавшись чаевых, слуга еще раз поклонился и отправился восвояси. Вид у него при этом был, как у дипкурьера, с риском для жизни доставившего правительственную ноту враждебному государству и теперь благородно не требующего награды за свой подвиг.

– Здравствуйте, – просто сказал Будищев, когда уже знакомый ему слуга, проводил его в апартаменты графа Блудова.

Вадим Дмитриевич встретил его сидя за большим столом из полированного дерева. Надо сказать, что ростом хозяин кабинета не вышел, назвать дородным его тоже было достаточно затруднительно, а потому выглядел он на фоне столь внушительной мебели несколько комично. Антонина Дмитриевна сидела чуть поодаль в углу, в кресле-качалке, и ее ноги были укрыты пледом. Заметив вошедшего, она улыбнулась и поздоровалась в ответ:

– Как хорошо, что вы пришли, Дмитрий.

– Присаживайтесь, молодой человек, – бесцветным голосом проговорил граф и кивнул на один из стоящих вдоль стены стульев.

– Ничего, ваше сиятельство, я пешком постою, – попробовал проявить скромность отставной унтер, но не преуспел в этом намерении, поскольку Блудову в этих словах небезосновательно послышалась издевка.

– Не юродствуйте, – поморщился Вадим Дмитриевич, однако настаивать не стал. – Впрочем, как будет угодно. Я пригласил вас, чтобы обсудить сложившееся положение и попытаться прийти к взаимовыгодному соглашению.

– Я вас слушаю.

– Обстоятельства сложились таким образом, что вы стали в последнее время очень известны в определенных кругах. Причем я бы даже сказал – скандально известны!

– Это плохо? – с самым невинным видом спросил Дмитрий.

– Как сказать, – задумался на минуту граф. – Касайся эта «дурная слава» только вашей особы, мне не было бы до этого никакого дела. Однако ситуация такова, что всякое упоминание о вас роняет тень на доброе имя графов Блудовых. А меня это, по понятным причинам, беспокоит.

– Негодую вместе с вами, ваше сиятельство!

– Вы издеваетесь?!

– Нет.

– Тогда зачем вы делаете это?

– Простите великодушно, но что я делаю не так? Чем я не угодил вашей графской милости? Может быть, тем, что не умер в младенчестве от какой-нибудь болезни? Или не погиб на войне? Или не сдох под забором, чтобы не тревожить вас? Я всего лишь пытаюсь выжить. Обо мне некому было позаботиться все эти годы, а потому я стараюсь помочь себе сам.

– В определенном смысле ваши старания заслуживают похвалы. Но зачем вы постоянно афишируете ваше происхождение?

– Ничего я не афиширую! Наоборот, с тех самых пор, как я появился в этом лучшем из миров, мне все только и делают, что тычут в лицо этим самым происхождением: «Ах, посмотрите, какой забавный байстрюк у Блудова!»

– Но вы, кажется, не слишком тяготились этими слухами?

– А что мне оставалось делать? Возможно, только благодаря им меня не запороли до смерти в армии!

– А было за что? – неожиданно вмешалась Антонина Дмитриевна.

– Я вам так скажу, – после секундной паузы ответил Дмитрий. – Если офицер захочет испортить жизнь солдату, ему никто не помешает это сделать.

– Ну, хорошо, – попытался вернуть разговор в прежнее русло граф. – Но отчего вы это делаете теперь?

– Не знаю, о чем вы, но я ни разу не называл себя сыном или еще какой-нибудь родней вам или кому-либо еще. Во всех документах я записан как крестьянин Ярославской губернии. Впрочем, это ненадолго.

– Что, простите?

– Я открыл мастерскую. Так что совсем скоро стану питерским мещанином, а там, глядишь, и в купцы выйду.

– Прекрасная перспектива!

– Все лучше, чем чиновником.

– Как вы смеете?! – вспыхнул Вадим Дмитриевич.

– Немедля прекратите, – поспешила потушить еще толком не начавшийся скандал графиня. – Дмитрий, вы неверно нас поняли. Мы хотели бы помочь вам.

– Простите, Антонина Дмитриевна, но с чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь? У меня и так все хорошо!

– Разве?

– Точно!

– А почему же в таком случае вы угодили в тюрьму?

– Вы и про это знаете, – усмехнулся Будищев. – Ну, вообще-то, не в тюрьму, а в участок.

– А все-таки?

– Так случилось. Мастер на заводе Барановских избил мальчишку-ученика. Я вступился, но немного перестарался. Но все обошлось.

– Великолепно! Не хватало, чтобы говорили, будто среди Блудовых есть каторжане, – не удержался Вадим Дмитриевич.

– Я не Блудов, а Будищев!

– Ну, Будищев так Будищев, – немного успокоившись, заявил граф. – На самом деле, я позвал вас вовсе не для того, чтобы обсуждать ваше происхождение.

– А для чего же?

– Я хотел бы поговорить о вашем будущем.

– Очень интересно. Прежде оно вас совсем не беспокоило!

– Дмитрий, я прошу вас! – примирительным тоном воскликнула Антонина Дмитриевна. – Выслушайте прежде.

– Хорошо, я вас слушаю.