Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3 (СИ)

– Заднице Лортена цыкни, понял? Грызи не мочит людей направо-налево. А эта бешеная уже полста положила – охотников, конечно, но людоедам же всё мало, а? Скоро на собирателей ягод перейдёт, потом и других не останется, а сами мы с ней не справимся. Так что вызывайте одного убийцу, пусть устраняет другого.

– Ну, почему же не справимся, – мурлычет Аманда. – Кое-какие некрояды широкого действия…

– Тебе дай волю – всю округу потравишь! У неё там минимум один алапард, других зверей с десяток – всех перебьёшь?

– Нет, но ведь тогда их всех перебьёт Рихард.

– Это тебе скрогги накаркали? Если мы её малость отвлечём… контроль собьём, ну или вот усыпим зверей малость…

– Разве не проще в таком случае усыпить саму эту Креллу?

Не проще, Янист, совсем не проще. Потому что она уже знает, что мы здесь. И не подпустит вас к себе.

Вас – не подпустит.

– Ещё разговаривать с ней предложи! Обнимашки-пожалешки, прощение грешников!

– Это точно лучше, чем убивать, Мелони! Мы не знаем, почему с ней это случилось, из-за чего она покинула общину, возможно, что она вообще это не контролирует, возможно – что нуждается в помощи, и рубить сплеча…

– Сладенький, а если нет? Я допускаю, что бедная родственница Гриз может быть и в беде… и даже под чьим-то влиянием, однако пятьдесят жизней – это пятьдесят жизней, и даже Тшилаба – великая Жрица моего племени – едва ли пошла бы туда, вооружённая только добрым словом да улыбкой.

– Я не говорю о том, что нужно идти вовсе нагишом или без оружия, но вдруг она сдастся добровольно, вдруг удастся как-то убедить…

Голоса бьются, трепещут в висках, словно умирающие бабочки. Словно сердца зверей, запутавшихся в паутине алых нитей.

– Тише, – говорит Гриз. Непонятно – им или себе. Поднимается, сжав виски руками. – Тут всё очень непросто, мне нужно подумать.

Слышат ли они за ломкостью и усталостью тона – ложь? Пусть хотя бы не видят её лица – и она отворачивается к окну, где диковинным фиолетовым цветком расцвели над миром сумерки.

– Рихарда вызывать не будем, – позади облегчённо выдыхает Янист. – Но самим туда лезть тоже нет смысла, и уж точно нет смысла лезть среди ночи в болото. Я сообщу в свою общину. Новости слишком тревожные, чтобы они не откликнулись. Даже если не вышлют никого – обратятся к старейшинам и дадут хоть какой-то совет. Отпустим им на это ночь, а утром поглядим. Если, конечно, никто не хочет вернуться в питомник на ночь или… вообще.

Протестующие звуки за спиной. Жаль, она-то надеялась, что либо Мел, либо Аманда захотят вернуться.

– Сейчас предлагаю выспаться, – когда Гриз оборачивается, её ждут три изумлённых лица. – Что? Завтра у нас тысяча дел. Если вы не в состоянии заснуть после сегодняшнего – у нас есть Аманда. Аманда?

Нойя вздрагивает, словно очнувшись.

– Да, сладенькая? А, конечно. Немного целебных настоев, чтобы прогнать дурные мысли и дать новые силы. Я займусь, да-да-да.

Но думает она о другом и глядит слишком уж пристально, потому Гриз поскорее хватает куртку.

– Тогда я к ручью, свяжусь со своими.

Янист делает такое движение, словно собирается удерживать. Или идти за ней.

– Скоро приду, – успокаивает Гриз, и на этот раз она выглядит искренне: он останавливается, нахмурившись.

Но она не лжёт: безумием будет идти ночью в болото. Даже притом, что варги неплохо видят в темноте.

На этот раз она действительно ненадолго.

Деревня звенит от вечерних напевов: пронзительного собачьего лая, переклички коз, кудахтанья кур в хлевах. Цветок вечернего неба – багрянец по краям, густо-фиолетовая середина лепестков, бледно-жёлтая сердцевинка-луна. Ветер обтирает влажной тряпкой пылающие щёки, охлаждает лоб, шепчет участливо: «Может, подождёшь?»

Гриз качает головой.

Даже Мел не различает этого в воздухе – а я чувствую странную взбудораженность, словно вся округа поросла тонкими огненными нитями, ощущаю их трепет кожей. Это откликается мой Дар, моя кровь – на что-то невообразимо сильное, что-то, что властвует над всеми животными здесь… и ждёт меня.

Прыгает волк с оскаленной пастью. Слышит крик «Вместе!» – оглядывается, и останавливается, глядит на нож, легший на ладонь… Потом поднимает взгляд – на миг.

И за стеклянными, бессмысленными глазами зверя, среди затопившего его алого моря толкается приветствие.

«Здравствуй, сестра».