Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3 (СИ)

За густыми кустами – поляна, на поляне – свора. Собаки скулят жалобно, бегают кругами. Двое псов зарылись в снег, мелко дрожат. Подозвать тихим голосом, успокоить –лаской и зельями. Слушая сердитое бормотание Олкеста. Подозрительно, что внезапный варг очень удобно появляется во время катастрофы. Так вовремя вмешивается. И уходит, оставляя за собой разве что домыслы да легенды. С чего бы это он?

– Потому что время ещё не пришло.

– Что, простите?

– Ничего, продолжайте.

Голос Яниста странным образом успокаивает, не даёт уплыть вслед за зрением и слухом (слух ловит мёртвую тишь, зрение – спутанные следы с пятнами крови).

– Вы думаете, он как-то связан с теми, кто натравил животных на лагерь.

– Я не утверждаю, но… как он вообще узнал, что они здесь будут?

– Феникс в небесах. Варг смотрел его глазами.

– Это я понял, но я не о том… как он вообще узнал, что это случится? Он же как-то сюда прибыл… получил сигнал или заранее был здесь?

Это кажется маловажным, понятным. Словно тот, другой, в капюшоне, идёт сейчас рядом по тропе. Говорит тихо: мы же вместе, сестра. Так что ты знаешь.

Ты же видела все эти зверинцы… питомники. В которых тоже было бешенство зверей. Куда приходили хищные пастыри. Кровавые пастыри. Но питомников слишком много, и я не знал – где начнётся… Здесь же было просто, ты понимаешь?

– Понимаю, да… Это должно было случиться обязательно – вот почему он был здесь.

– Боюсь, я не совсем по…

Она отворачивается от следов (теперь они уже густо испятнаны кровью), вглядывается в удивлённое лицо Яниста Олкеста.

– Этот варг… Пастырь. Был уверен, что те, другие, не пропустят Зимнюю Травлю.

– Почему тогда он не предупредил охотников? И почему не остановил животных сразу же?

Ты знаешь, сестра, – отвечает тот. Кажется – у него там хорошая улыбка, под капюшоном. Они были слишком далеко. И я не ожидал, что взбесятся животные в лагере. Силы мои велики, сестра, но я не могу остановить всех и сразу. Может, если бы они не были опутаны силой Хищных Пастырей… но я явился слишком поздно. Такое случается даже с теми, кто идёт сквозь пламя.

Пересказать это Олкесту Гриз не успевает: они натыкаются на первое тело. Парнишка-егерь лежит, глядя удивлёнными, широко раскрытыми глазами, в пальцах зажат посеребрённый рожок. Грудная клетка смята страшным ударом – алапард.

– Никто не выжил, – шепчет Олкест. – О Единый. Никто не выжил…

Под поваленными стволами, разодранными кустами, в оврагах – тела… Гриз кажется, что она вернулась в Заброшье, опять бежит с Мел по следам пропавшей охоты. Только снега слишком мало, и вместо россыпей ягод кровяницы – брызги крови, и никто не подумал прикрыть трупы белым, хрустким саваном.

– Уйдём, – просит Олкест, когда они находят шестого егеря. – Всё уже понятно, просто… уйдём. Не смотрите туда. Пожалуйста.

Гриз упрямо мотает головой. Прикрывает глаза пожилому, седоусому, пожранному пламенем виверния.

– Янист. Кричите.

– ?!

– Тихо идём, если кто живой – может, услышат. Давайте. В Энкере у вас получилось неплохо.

Дарит ему кривую улыбку – крепость в порядке, крепость выстоит… Непонятно, чем Олкест ошеломлён больше: гримасой Гриз или распоряжением, но он набирает воздуха побольше – и сотрясает лес пронзительным: «Эээээй, кто живооооой?!»

Вот и ладно, кивает Гриз. А то у меня что-то с голосом – каменеет в горле.

И нужно разобраться. Почему так лежат тела егерей и загонщиков. Их убили, но словно бы мимоходом. Не пытаясь разорвать, растерзать… В зверинцах было иначе.

Кровь варга – и неудержимое бешенство всех, кто учуял эту кровь. Потому звери калечили людей и друг друга, разносили клетки и всё вокруг. Но здесь на это непохоже. Яприли сшибали деревья, будто они в бешенстве или ранены – но не метались из стороны в сторону, а неслись в сторону лагеря. Виверний не бил огнём по гарпиям, по игольчатникам. Только целясь в людей.

«Лю-у-у-уди!! – надрывается Олкест. – А-у-у-у-у!» – и словно пробуждает криками лес. С разных сторон отзывается ржание лошадей, лай и вой псов – но не человеческие голоса.

Кони и собаки попали под удар – только те, на ком были всадники или кто попытался защищать людей. Их тела тоже здесь, на снегу. А остальных слышно, они живы.