Путь великих прощаний

Однако левая рука Его вызывает удивление и недоумение. Она очень тонкая, как гвоздь! Жрец с уверенностью говорит нам, что рука действительно из года в год становится все тоньше и тоньше, и в один прекрасный день она отломится, и тогда... Он показывает на две горы, которые, согласно древнему предсказанию, обрушатся в долину Алакананда-Ганги и закроют доступ в Бадринатх.

В девять часов утра мы решаем поехать в Тапован, удивительно красивую горную долину, где издревле собирались мудрецы. По пути мы видим гору, у которой словно бы срубили верхушку. Вместо вершины у нее плоская поверхность, похожая на посадочную площадку для НЛО. Однако для полубогов не нужны такие площадки, они умеют передвигаться в пространстве и без помощи механических средств. Даже йоги могут разобрать свое тело на атомы в одном месте и собрать его за тысячи километров от него. Площадка, которую мы сейчас видим, служит местом собраний йогов и мистиков, а в древности здесь собирались полубоги.

Мы едем дальше, к целебным горячим серным источникам. Подходим вплотную к ним. Наш пандит рассказывает, что йоги варят здесь овощи, а зимой, если кто-нибудь простужается, берут отсюда горячую воду для припарок, чая и т. д. Кришна не оставляет Своих йогов на произвол судьбы.

Вдруг мимо нас проезжает грузовик, затем другой, третий. Грузовики битком набиты людьми, они громко выкрикивают какие-то лозунги. Затем нас окружают женщины с транспарантами. На мой вопрос, что все это значит, мне наперебой объясняют, что в соседней деревне выборы мэра, и эти женщины принадлежат к некой феминистской организации, что выступает против одного из кандидатов. Да уж, нигде не встретишь такого переплетения обыденности и духовности, как в Индии.

Мы продолжаем наш путь. Вскоре пандит просит нашего водителя остановиться, и мы выходим. Он показывает вниз на бурлящую Гангу и говорит:

— Там мы с моими учениками каждый год проводим большое жертвоприношение.

Мы все дальше углубляемся в долину. Некоторое время спустя мы выходим к неизвестному источнику. Доктор Аурелиус и я хотим искупаться, но вода слишком горяча.

Тогда мы решаем идти по течению ручейка, из которого образовалось это озерцо, чтобы найти подходящее место для купания. Земля покрыта матовой пленкой, образовавшейся от воды с большим содержанием серы. Я иду впереди, доктор Аурелиус сзади. Вдруг раздается крик, и я, в испуге обернувшись, вижу, как доктор летит головой вниз в невидимую мне пропасть. Я в ужасе карабкаюсь наверх, все время поскальзываясь на гладкой серной пленке. С того места, где я стоял, все выглядело так, будто доктор просто-напросто спрыгнул в долину. К счастью, однако, я нахожу его неподалеку лежащим на боку. Как будто невидимые руки подхватили его. Он потерял сознание, но сейчас потихоньку приходит в себя. После удара о землю он откатился на несколько метров, и живот у него сильно расцарапан. Также он чувствует боль в затылке: при падении он ударился головой о камень. Впрочем, нет ничего серьезного. Он лишь сильно испугался.

Сидя на земле, я думаю: «Что за таинственная штука такая — эта жизнь! Она всегда идет вровень со смертью — иногда так близко».

Я размышляю над своей собственной смертью, которая всюду сопровождает меня. Разве не удивительно, что уже в следующую секунду ты можешь лишиться всего? Смерть шепчет нам, чтобы мы учились непривязанности. Благодаря смерти можно все время помнить о непостоянстве земного бытия.

Несколько лет назад один мой восьмидесятилетний друг написал незадолго до своей смерти такие строчки: «Жить — значит постепенно отказываться от привязанностей, пока не наступит момент, когда мы должны будем отказаться от самого большого — от самой жизни».

Для тех, кто научился такой непривязанности, смерть не будет проблемой. Однако для привязанного человека смерть — величайшая трагедия, поскольку она одним ударом уничтожает все иллюзии.

Доктор Аурелиус держится молодцом. Он хочет сделать выводы из этого происшествия, и я цитирую ему слова Сёрена Кьеркегора: «Если тебя смущает разнообразие жизненных путей, иди к мертвым — туда, где все пути сходятся, — и выбирать станет легче».

Вернувшись в гостиницу в Йошиматхе, я выхожу на веранду и смотрю оттуда на храм Нрисимхадева. Атмананда стоит во дворе и машет мне рукой. Ах да, ведь мы приглашены жрецом на прасад!

Жрец встречает нас и провожает в свои покои. Потолок очень низкий, это сделано для того, чтобы зимой здесь дольше сохранялось тепло. Нас усаживают на земляной пол и угощают шафрановым рисом. Под конец трапезы я прошу жреца рассказать (Атмананда переведет), почему рука Нрисимхадева стала такой тонкой и с каждым годом становится еще тоньше. Божество так пропорционально сложено, что тонкая, как гвоздь, рука смотрится немного неестественно.

Жрец немного колеблется. Он не знает, стоит ли рассказывать мне об этой тайне, но в конце концов решается.