Путь воина

На этот раз Янсу предстояло ехать верхом и к тому же вести за собой вьючных лошадей. Ему в любом случае придется придерживаться проторенных троп. Янс был до невозможности упрям, и я ни минуты не сомневался в том, что он ни за что на свете не позволит, чтобы его лошади и мех достались каким-то там индейцам.

— Пенни — твоя жена?

И только тут я понял, что старик, должно быть, принимает меня за Янса. Что он там говорил до этого? Пропали две девочки? Похищены индейцами?

Судя по всему, он пришел издалека, а если предположить, что он прошел пешком всю дорогу, ведущую сюда от мыса Анны или откуда-нибудь из тех мест, то получается, что с момента похищения прошло уже довольно много времени. К тому же мне и прежде приходилось слышать о случаях, когда похищенных женщин возвращали в обмен на товары или еще что-нибудь. Но в любом случае после женитьбы Янса родственники его супруги стали нам родней. Не могло быть и речи о том, чтобы бросить их в беде, и поэтому мы должны были сделать все, что только в наших силах.

Должно быть, у старика ушла целая неделя на то, чтобы добраться сюда. Никак не меньше, а, может быть, даже и больше. Я прежде никогда не бывал в тех местах, но зато там успел побывать Янс, который в свое время немало побродил по свету в поисках жены. Мне, правда, показалось, что он лишь только-только начал присматриваться к барышням, когда вдруг увидел ее и влюбился с первого взгляда.

Я положил мушкет рядом и снова поставил воду на огонь. Начал резать мясо, чтобы сварить похлебку. В бульон я добавил немного дикого лука и кое-какие травы, собранные в лесу, так как у нас обычно шло в ход все, что только было под рукой в данный момент.

О том, чтобы остаться дома, и речи быть не могло. Конечно, это не лучшим образом отразится на моей кукурузе, которая может пострадать без ухода, но, в конце концов, раз на раз не приходится. Нужно собираться в дорогу и взять побольше еды. Пока варилась похлебка, я принялся собирать все самое необходимое.

Быстрее всего туда можно добраться по тропе, известной как Путь воина, хотя возможно, что там не избежать встречи с воинственными индейскими отрядами. Но мы должны как можно скорее оказаться на месте. Индейцы всегда придирчивы по отношению к своим пленникам. Они могут забрать пленных для того, чтобы обратить их в рабов, или же подвергнуть пытке, или же для того, чтобы позднее сделать предметом обмена. Пленницы могли понадобиться им также и для того, чтобы выставить их на всеобщее обозрение, а затем убить, но только в том случае, если женщины станут непрестанно ныть. Или же они могут ослабеть настолько, что не смогут продолжать путь, тогда индейцы расправятся с ними еще в дороге. Такое нередко случалось раньше.

Темперанс Пенни жила в поселке недалеко от мыса Анны, когда ветер странствий занес туда Янса. Мы, Сэкетты, всегда были легки на подъем и время от времени, еще в бытность подростками, отправлялись в путь, чтобы своими глазами увидеть, что творится на белом свете. Чаще всего мы путешествовали поодиночке или же собирались по два-три человека.

Раз или два мы доходили аж до Джеймстауна, а Кейн О'Хара из нашего поселения даже побывал у испанцев, обосновавшихся к югу. Именно оттуда он и взял себе жену. До нас доходили разговоры об общине пилигримов, что жили на севере, но Янс был первым, кто рискнул отправиться туда.

Янс был любознателен, как индеец, и неудержим в своем стремлении узнать, как живут люди в других местах, а потому, укрывшись в лесу, он принялся наблюдать за деревней, пока не увидел Темперанс.

Тогда ей было всего шестнадцать, она была озорной и забавной, как шаловливый котенок. Шестнадцать — возраст, когда девочка-подросток становится молоденькой девушкой. Все ее проделки и детские шалости не приносили ей ничего, кроме неприятностей. Соседи ее были людьми неплохими, но уж чересчур серьезными, и жизнь их шла в соответствии с однажды заведенным порядком, который не оставлял времени для праздных забав и прочих глупостей.

Раз взглянув в ее сторону, Янс понял, что нашел то, что искал, и, дождавшись прихода ночи, направился к ее дому. Он вывесил перед дверью четверть оленьей туши и громко постучал в дверь, а потом бросился наутек и затаился.

Надо сказать, что лишь немногие из северных поселенцев по-настоящему знали толк в охоте. В Англии тех времен вся дичь объявлялась собственностью короля, а леса, в которых она обитала, находились на территории крупных поместий. Так что приходилось либо браконьерствовать, либо не охотиться вовсе. Тем более, что оружия у них тоже не было, разве что во время войны. Короче, мясом разжиться там было не просто, и даже когда пилигримы обосновались в Америке, где дичи было в изобилии, оказалось, что охотиться почти никто не умеет, а многие просто и не решались, так как поговаривали, что и здесь вся добыча принадлежит королю. А потому оленья ляжка у порога оказалась желанным угощением, которое они с радостью приняли и внесли в дом.