Путь воина: Неофит (СИ)

— Всё что тебе нужно знать, что он оказался просто неверен. Забудь его. Всё уладиться, ты ещё молода, у тебя впереди ещё много хороших дней. Ты снова полюбишь.

— Я так не думаю. — покачала головой девушка из глаз её снова потекли слёзы. — Моё сердце разбито, я больше никогда и никого не смогу так полюбить, как любила Любомира.

— Прости меня, девочка. Я старый дурак, снова заставил тебя плакать. Я уже и забыл как это больно, когда тебе разбивают сердце. — вздохнул волхв.

— Вы тоже любили, дядюшка Берендей? Кто разбил ваше сердце? — удивилась Маженна.

— Ну, я ведь не всегда был волхвом. — усмехнулся старик. — И не всегда был старым. Однажды, это было очень давно, тогда я жил в столице, я полюбил девушку. Она была очень красивая, покладистая нравом и добрая, совсем как ты. Но её родители решили, что она должна выйти замуж за человека высокородного, а я придворный писарь, был совсем не подходящей партией для Свенталии.

— Свенталия, какое редкое и красивое имя. — задумчиво произнесла Маженна. — А она любила вас, дядюшка Берендей?

— Больше всего на свете. Но она была хорошей дочерью и пожертвовала нашей любовью ради блага семьи и княжества. А я ушёл с должности писаря, что бы больше не бередить ей сердце своим видом, покинул Артос и приехал сюда, в Белые Липы, что бы забыть мою любовь и научиться мудрости у прежнего волхва.

— Это так печально. И вы больше никогда не виделись со Свенталией?

— Виделись и не раз, но для нас и наших чувств уже было слишком поздно, девочка моя.

— Я тоже хотела бы ещё хоть раз увидеть Любомира. Только на секундочку — попрощаться! — прошептала Маженна.

— Будь осторожна Маженна, боги всё слышат и твоё желание может исполниться. — предупредил девушку волхв.

Они еще немного поднялись вверх по склону и Берендей объявил:

— Ну вот, смотри какая добрая поляна! Здесь мы сделаем привал. Ручей совсем рядом, я поймаю нам рыбы на ужин. Разведи огонь и можешь накопать корней рогоза, чтобы после запечь их в углях.

Вечерние сумерки подступили быстро, в котелке на огне булькала ароматная похлёбка, жарилась на прутьях форель.

Увидев, что Маженна опять загрустила, Берендей протянул ей только что вырезанную из камыша свирель:

— Вот, попробуй сыграть, музыка отлично лечит сердце от тоски. А тем временем будет готова еда.

Маженна приняла из рук волхва дудочку, попробовала взять несколько нот. Над ручьём, в след за ароматным дымком костра, полетела к звёздам нежная мелодия. Маженна очень старалась, вкладывая в каждый аккорд свою душу, она изливала, вместе с мелодией, свою невысказанную грусть. Казалось всё вокруг замерло вслушиваясь в эти звуки. Всё кроме сердца, человека, окутанного темнотой, стоявшего на другом берегу ручья и внимательно ловившего каждую ноту.

Берендей поднял лысую голову:

— Добрый вечер. Сейчас в лесу холодно и сыро, не стесняйся, подходи к нашему огню, согрейся — вежливо предложил он темноте.

— Ах-ха-ха! дядюшка Берендей, вы сами с собою разговариваете? — рассмеялась Маженна, после игры на дудке ей и правда, стало легче на душе.

— Совсем нет. — возразил волхв. — Смотри, там в камышах сидит Гордей.

Маженна ахнула, спряталась за спиною волхва. Гордей попятился, готовый в любую минуту убежать прочь, но Берендей был совершенно спокоен.

— Тихо, Гордей. Здесь только я и Маженна. Иди к огню, мы не причиним тебе вреда, обещаю. У нас есть еда и я дам тебе свой плащ, что бы согреться. Мы тебе не враги, наоборот, я пришел к тебе чтобы прекратить эту идиотскую облаву. Хватит тебе бегать по горам, как дикому зверю.

Гордей всё еще сомневался, он молчал, но убегать передумал.

— Давай поговорим у огня. Давай к нам, не упрямься. — продолжал увещевать его волхв. — Маженна, положи ему похлёбки в миску.

Девушка налила в глиняную миску похлёбку поставила напротив себя на землю.

Немного поколебавшись, Гордей крикнул.

— Ладно, я иду. Надеюсь ты не врёшь старик, потому ка мой меч ещё со мною.

Стоило Гордею пригубить горячее ароматное варево, как весь его воинственный запал иссяк. Он съел большую часть похлёбки, целую рыбину прямо с головой, половину большого ржаного хлеба и только после этого перевёл дух и отставил миску в сторону. Маженна смеялась раз за разом наполняя его миску едой, Берендей — искренне улыбался.

— Фух! Теперь можно и поговорить, пока я ещё могу держать глаза открытыми. Зачем вы здесь? — широко зевнул юноша

Он с головой укутался в предложенный ему Берендеем шерстяной плащ и уже почти не дрожал, вот только от тепла костра и обильной еды его немилосердно клонило в сон.

— Чтобы поймать тебя. — спокойно ответил волхв, помешивая угли в костре. — Если сдашься мне, волхву, к тебе отнесутся снисходительнее. Ты будешь под защитой Даждьбога.

— Никогда!

— Мальчик, ты надеешься выйти победителем из этой игры в кошки-мышки? — рассмеялся Берендей.

— Конечно! — самоуверенно ответил Гордей.

— Пока ты разрушаешь только себя. — покачал головою волхв.

— Возможно, но я не сдамся. Я воин и готов умереть с честью, а перед смертью готов пролить немного своей и чужой крови.