Путь воина: Неофит (СИ)

— Вы подарили мне надежду, которую я думала, что уже утратила. — с жаром призналась Софийка. — Я буду молиться за вас!

— А я за вас! — подхватила Маженна.

Грубый окрик прервал их беседу:

— Софийка, вот ты где пропадаешь, негодница! — выскочив из толпы, к девушкам приближался Сверчок. — Давай быстрее, полезай в носилки, мать уже обыскалась тебя, да и господарь Тур ждёт.

Софийка охнула, но подчинилась, позволяя Сверчку усадить себя в подоспевшие носилки. На прощанье она послала Маженне грустную улыбку.

Маженна проводила взглядом быстро удаляющиеся носилки и повернулась к товару. У тележки, с интересом разглядывая веера, околачивался мальчишка со странной рогатой маской на спине. Маска была отталкивающей рожей демона и Маженна поспешила отогнать сорванца от своего товара. На улицах Артоса шныряло множество малолетних воришек, а поношенная одежда мальчишки и его чумазое личико не внушали Маженне доверия. Чего доброго, стащит гребень или залапает грязными руками веера, которые Маженна клеила всю прошлую ночь.

Сверчок втолкнул Софийку в комнату, где её уже ожидал, в компании Арины, господарь Стретень.

— Где ты была? — накинулась на дочь Арина.

— Оставь её, Арина. — прервал гневную тираду гость. — Молодые девушки, как тростник на ветру, слишком свободны пока их не посватает достойный муж.

— Вы, как всегда, правы, господарь Стретень. — льстиво улыбнулась гостю Арина.

Женщина поспешила к дочери, шепнула:

— Софийка, подойди, налей молодому господарю чашу вина. Он заждался тебя, он сегодня в дурном расположении духа.

Софийка кивнула и подчинилась. Знала бы мать, как она устала изображать из себя покорную прислугу капризного Стретеня. Теперь назойливый жених бывал у них в доме чуть ли не каждый день: дарил подарки, пил вино, требовал Софийку то играть, то петь для него и всегда-всегда осаливал бедную девушку похотливым взглядом голодного кота. Оставаться наедине с ним Софийке было почти невыносимо, а мать, как на зло, оставляла их вдвоём всё чаще и чаще.

Стретень Тур бросил оценивающий взгляд на Софийку, уголки его пухлых губ капризно сползли вниз.

— Я заждался! Разве мать не научила тебя, что своих покровителей не стоит заставлять ждать?

— Я только на минуточку отлучилась в город, выгулять новый наряд…

— Вижу платье, что я прислал тебе, оказалось впору, теперь я могу видеть твои прекрасные ноги. Но зачем тебе ходить в город одной, зачем показывать свою красоту простолюдинам? Разве они смогут оценить твоё изящество по достоинству?

Стретень приобнял Софийку за талию, его горячее дыхание обжигало, от него пахло вином, Софийка отвернулась и поморщилась.

Арина всё это время была за дверью, она не стеснялась подслушивать. Убедившись в том, что гость остался доволен, она отстранилась от двери заговорщицки улыбнулась, прижав палец к губам. Сверчок выглядывал из-за угла, его глаза горели любопытством. Женщина на цыпочках отошла от двери, за которой остались Софийка и Стретень, ухватила Сверчка за рукав и потянула по коридору к своим покоям. Когда они оказались наедине, Арина заперла дверь и плюхнулась на кровать потирая ладошки.

— Надо же! Я не ожидала, что Стретень, в его то возрасте, совсем не искушен. Он ещё мальчишка в любовных делах.

— Ну, чего ты хочешь в их то годы? Оба, что твоя дочь, что мой господарь, совсем не такие опытные как ты да я. — успокоил подругу Сверчок.

Он по-хозяйски перебирал украшения в шкатулке Арины. Подцепив пальцем нитку розового жемчуга, спросил:

— Стретень подарил?

Арина улыбнувшись кивнула:

— Ну, мамочке за труды тоже ведь награда полагается!

Сверчок усмехнулся.

— Что там с деньгами? — спросила Арина.

— Надо подождать, пусть сначала поженятся. Ты бы надавила на дочку, если она будет вести себя как сегодня, господарь Стретень может перегореть. Знаешь, что тогда будет?! Софийка станет ему неинтересна, а мы не увидим даже медного гроша.

Из соседней комнаты донеслась музыка, несколько печальных но, а вслед ей послышался хрипловатый голос, поющий "Цвет ушедших дней".

"Ах милая моя, с тобою я был счастлив

Увы, прошла пора цветенья диких слив

Теперь я трепещу как ива над обрывом

Тоска грызёт червём, лишает тело сил"

Стретень поморщился:

— Опять этот? — уже давно Любомира никто в доме Арины не называл по имени. — Вышвырни его на улицу, зачем только кашу на него переводишь? Или он всё ещё тебе нравится?

— Ой, прекрати! Я брала его мужем, но, как оказалось, из мальчика вышел отличный слуга. Могу побить его, могу приласкать, а он всё одно служит мне, как верный пёс. Так чего мне жалеть миску каши для пса?

Сверчок расхохотался, подошел к кровати, толкнул женщину на пуховую перину и, слегка, придушил, как удавкой, ниткой жемчуга. Пробормотал:

— Бедовая ты баба, Арина, ой, бедовая! Потому-то ты мне и нравишься.

Арина вздохнула, раскинула руки и прикрыла глаза, позволяя Сверчку делать с её телом всё, что тому захочется.