Путь воина (СИ)

— Ну все, я пошла спать, — тяжело поднявшись, Тамара махнула рукой на прощание подругам, любовавшимся закатом. — Устала я. Анору не отпускайте в Петербург. Нечего Фархаду пищу для размышления давать.

«Если и в этот раз я рожу без тебя, Назаров, гнев мой будет страшен, как никогда, — подумала она про себя, ощущая беспокойное взбрыкивание сына. — И больше не дождешься от меня детей».

Тамара знала, что ее раздражение и злость проистекают от ожидания приближающихся родов. Никиту все равно не переделать, к женской юбке не привязать, да и нужно ли? Он еще молод, деятелен и оттого не может усидеть на месте. А как иначе? Кто будет защищать своих женщин? Великий князь Константин или дядя-император? Она сама согласилась на морганатический брак, заведомо зная, что уже никогда не сможет вернуться на вершину. И только Никите под силу поднять ее обратно. Но в ином качестве. Жены Иерарха, с которым будут считаться не только всякие Шереметевы, Волынские и прочие, но и Меньшиковы. Пусть зарабатывает авторитет там, где он сейчас больше всего нужен. Правильно, врага нужно встречать заблаговременно и подальше от дома, чтобы таких нападений на «Гнездо» больше не происходило.

Тверь, Явь-два, июнь 2016 года

— Боюсь, этот нарыв придется вскрывать с помощью скальпеля, — князь Тарковский, заложив руки за спину, медленно расхаживал по летней беседке, а под его ногами поскрипывали половицы. — Князь Всеслав излишне бодро покинул Углич, что навевает на очень нехорошие мысли. Чего мы добились от него? Практически ничего кроме обещания не предпринимать никаких боевых действий в течение двух месяцев.

— Бесперспективно, — согласился Меньшиков, рассеяно терзая гроздь темно-красного винограда. — Всеслав затягивает время в надежде сломать сопротивление принцессы Тэмико. Что-то мне подсказывает, ваш дядюшка не испугался демонов барона Назарова.

Владимир, напротив, мрачным не выглядел. Он после приезда из Углича, по мнению Никиты, воспрял духом. В подвале Опричной Службы сидел Корней. Пусть предатель пока играл в молчанку, Великий князь надеялся, что рано или поздно он даст слабину. Полковник Одоевский сделал все возможное, чтобы запутать дядьку Всеслава, направив его по ложному следу. Продержав три дня в доме Степана Афанасьевича Корнея и снайпера, он тайно вывез их в Еросимово, посадил в аэролет и доставил под усиленной охраной в Тверь. Мятежный дядя попытается отбить своего верного слугу, поэтому столь тщательно заметались его следы.

— Вы напрасно грешите на Никиту Анатольевича, Светлый князь, — встал на защиту волхва Владимир. — Я бы на его месте тоже поостерегся использовать силу демонов на всю катушку. Скажите, Михаил Михайлович, разве никого не впечатлило, как твари разнесли холм?

— Других, может, и впечатлило, а вот самого Всеслава вряд ли, — покачал головой Меньшиков. — Его мнение, что демоны — идеальное оружие в борьбе с вами, только укрепилось.

А ведь слова Великого князя Михаила точно попали в цель. Он высказал ту же мысль, которую ранее Владимир услышал от Никиты.

— Боюсь представить, что дядя наговорит Тэмико, — с опасением произнес молодой государь.

— Поэтому нужно как можно быстрее решать вопрос о применении скальпеля, — князь Тарковский подошел к столу, взял бокал с Массандрой и снова занял позицию возле перил. — За вашей спиной стоят родственники, которые связывают своим присутствием по ногам и рукам. Но поверьте, подобная позиция никогда до добра не доводила. Всеслав Иванович пойдет до конца. Я это понял еще на переговорах в Угличе. Он боится демонов барона Назарова, до колик боится, и поэтому любыми путями будет искать им противодействие. Увы, иных вариантов, кроме как физической ликвидации, не вижу.

— Во все времена в борьбе за власть родственники пускали друг другу кровь, — поддержал его Меньшиков. — Колеблющиеся уходили из жизни быстрее, чем успевали привыкнуть к короне на голове. Сейчас, государь, за вами большинство дворянства и боярства, не говоря уже о простолюдинах. Сорокатысячная армия против вполовину меньше мятежников. Один удар скальпелем, как выражается любезный Абу-Хан — и проблема исчезнет. Обезглавим верхушку, а остальные сами разбегутся.

— А с Данилой что делать? — Владимир помрачнел, осознавая правильность сказанного советниками. — Он не простит мне смерть своего отца.

— Так и вы не простили смерть своего, — логично ответил Меньшиков. — И что теперь, нужно оглядываться на эмоции и чувства родственника, замаранного, пусть и косвенно, в мятеже?