Путь воина (СИ)

— Откуда здесь медведь? — в горле Мизгиря пересохла. Он уже хотел дать очередь из автомата, но палец как будто прирос к курку. Что-то его удерживало от поспешного решения. Такого матерого зверя сразу свалить не получится, успеет прыгнуть на них, покалечит. — Барабаш, а?

— Откуда я знаю? — простучал зубами напарник, стараясь говорить полушепотом. — Может, по Которосли приплыл из Пахмы. Там леса еще дикие, неосвоенные.

В это время медведь поднял башку и уставился на них черными маслянистыми глазками, в которых тлели два рубиновых огонька. Какое-то мгновение он оценивал, кто посмел нарушить его уединение, а потом молча вскинулся вверх, поднимая передние лапы со страшными когтями. Он не заревел, только повел носом из стороны в сторону — и шагнул вперед, загребая задними лапами мокрый песок.

— Стреляй! — сдавленно выкрикнул Барабаш и дал длинную очередь по неизвестно откуда взявшемуся в городе мишке.

Оцепеневший Мизгирь, ломая ноготь на пальце, сбил планку предохранителя на автоматический огонь и запоздало всадил несколько пуль в надвигающегося Зверя. Именно так, с большой буквы. А он даже не почувствовал, как в него влетают жалящие болью огненные пчелы. Мизгирь мог поклясться, что минимум десяток пуль зверюга получила. Но не заревела, а продолжала стремительно, с поражающей воображение молчаливостью, надвигаться на охранников.

— Бежим! — заорал Барабаш. — Влево-вправо!

Мизгирь оценил правоту товарища. Кто-то и спасется. Не разорвется же медведь на две половинки, догоняя беглецов. И рванул изо всех сил влево, постепенно удаляясь от берега. Он видел, что к реке несется патрульный внедорожник, выбрасывая из-под колес мокрый песок. Из-за лесной рощи глухо завыла сирена. Выстрелы услышали.

Не удержавшись от болезненно странного любопытства, Мизгирь все же обернулся и с изумлением присвистнул. Медведя привлек новый враг: внедорожник. Зверюга атаковала его в лоб, умудрившись с изящностью лани преодолеть несколько метров, чтобы встретить металлическую махину всей своей тушей. Как в замедленной съемке зад машины взлетел вверх, а передок смяло в гармошку. И тут Зверь заревел. Он махнул лапой, что-то проскрежетало — и на покореженном капоте появились глубокие борозды.

Эта тварь вскрывала прочный металл как нож — обычную консервную банку! Мизгиря пробрало по-настоящему. Не думая о парнях, сидевших в машине, он сиганул со всей прыти к лесу, карабкаясь по покатому взгорку вверх, буксуя берцами в песке.

— Что за хрень здесь? — заорал начкар, чуть не столкнувшись с ним нос к носу. — Откуда медведь взялся?

— Да почем я знаю? — чуть не плача откликнулся парень, на коленях выползая наверх. Удивительно, что он не потерял автомат во время безумного бега. — Может, через реку перебрался, а может — из зоопарка сбежал!

Хотелось верить во вторую версию, внезапно пришедшую в голову Мизгирю, но разум подсказывал, что агрессивную тварь вряд ли будут держать на потеху детишкам и взрослым даже в самой прочной клетке, на которую навешали магические заклятия.

— Огонь! — приказал начкар и пятеро бойцов, которых он привел с собой, вскинув автоматы, стали метко садить по черно-бурой мишени, разделывающей внедорожник.

Утро перестало быть раздражающе серым. Медведь поднял такой переполох, как будто сотня самых отпетых десантников Тверской Воздушной аэрогруппы рухнули внезапно с небес. Мизгирь даже голову задрал, но не увидел в разрывах тумана ни одной пузатой точки, похожей на аэролет.

— Хватит стрелять! — заорал кто-то страшным голосом. — Прекратить, хером вас через колено! Отставить!

Черноволосый мужчина в легкой тканевой куртке, промокшей от падающих с веток капель, бешено вращал глазами, а его худые пальцы с нанизанными на них перстнями, обволокло сиреневыми всполохами зарождающегося магического плетения.

— Ушли в сторону, утырки недоделанные! — снова прокричал он и выступил вперед, одновременно с этим выставляя пальцы вперед, словно зубья вил.

Мизгирь всегда боялся Хромого — так звали этого мужчину, состоявшего на службе князя Всеслава — из-за его непонятной злобы, как будто все человечество ему задолжало, но никто не собирается эти самые долги отдавать. А злость и магия — вещь страшная, хоть и предсказуемая. Зная об этом, любой здравомыслящий человек обходил Хромого за версту. Ведь помимо всяких магических штучек он мог и порчу наслать.

Но бойцом он был первоклассным, что и доказал первым же залпом какой-то непонятной кляксы, превратившейся из сиреневой в желто-красную. Вспухший оранжевым цветком взрыв на том месте, где копался мишка, снес его к чертям собачьим. Объятая пламенем зверюга рухнула на землю, но молча поднялась, агрессивно подняв лапы. И заревела.