Путь войны

— Да, мы очень внимательно изучали вашу историю, — все с той же мягкой настойчивостью продолжил Корчевский, поправив пенсне. — И хорошо видим аналогии. Но избежать их мы не можем. Единственная альтернатива — строить эшелонированную оборону от Балтики до Черного моря. А мы ведь с вами прекрасно понимаем, что они ее все равно пробьют. Мы смогли остановить врага, потому что его силы были распылены по трем направлениям. А что будет теперь? Поймите, у нас нет выбора — только атаковать, как только доведем наши войска до потребного состояния. И молиться, чтобы наши враги не начали раньше.

— Я был на полигоне вчера, — глухо отозвался Иван. — Я видел вашу технику. Вы не готовы.

— Да что вы себе!.. — возопил, не выдержав, промышленник. Император лишь взглянул на него, и буржуин сдулся, как футбольный мяч с открытым клапаном.

Корчевский немного помолчал, перебирая пальцами.

— Скажите, а сколько лет вы делали свои… танки? — наконец спросил он у Терентьева. — Насколько я помню… — старик в пенсне наморщил лоб, припоминая. — Примерно пять лет, чтобы перейти от колесно-гусеничных машин к «оружию победы». И это с учетом всего предшествующего опыта. Неужели вы думали, что мы можем пройти ваш путь за три месяца? Действительно думали?

Иван молчал.

— В любом случае основной ударной силой нашей операции останутся все те же броневики, ведь даже если бы мы могли в точности воспроизвести ваши образцы сорок пятого года — нам не на чем их делать. У Империи нет производственных мощностей для такой специализированной техники. Нужны новые заводы, новые станки, инженеры и специалисты — они не появляются волшебным образом за считанные недели.

— Но вы ведь можете как-то напрячь силы, ввести мобилизационный режим, — с тоскливой безнадежностью вымолвил Терентьев. — Я иду по Москве и не вижу воюющей страны, которая напрягает все силы в борьбе! Заводы можно и нужно построить, станки так же можно сделать. Так делайте же! Война — это мобилизация!

— Голубчик, — почти отеческим тоном ответил Корчевский. — А зачем?

Иван замер с полуоткрытым ртом — воплощенное изумление и шок.

— По нашим подсчетам, вражеская группировка в Западной Европе насчитывает около миллиона, — рассуждал военный. — Это потолок, мы специально считали по завышенным данным. Из них минимум четверть занята поддержанием порядка и контроля на оккупированных территориях. Таким образом, общая вражеская группировка в самом лучшем для них случае будет составлять около семисот тысяч человек. Примерно триста тысяч — ударный кулак — «семерки», они перевезли немало живой силы и восполнили потери, но в технике просели. Британия выбрала запас военной силы дочиста, новых солдат им брать неоткуда. Пришельцы же полностью зависимы от своего портала, который, как мы уже знаем, работает циклично, с промежутками между пиковыми возможностями примерно в три года. Между этими пиками канал очень узок и не допускает масштабных переносов, или как это у них выглядит… Если учесть, что теперь в войну активно вступают американцы, к весне мы будем достаточно сильны, чтобы мериться силами на равных.

— На равных… — повторил Терентьев, с хриплым, лающим смешком.

— Да, на равных, — строго повторил Корчевский. — Они опытны, сильны и прекрасно вооружены. Но врагов мало, и они отрезаны от подкреплений. А нас много, и будет еще больше. И мы готовим удар, которого они не ждут, по коммуникациям. Через две недели после начала нашего наступления они останутся без топлива и боеприпасов, это нивелирует качественное превосходство. Поэтому победа будет за нами.

— Позвольте… — со своего места поднялся человек в полувоенной форме с нашивкой «СПП» — Иван уже знал эту аббревиатуру, «Союз патриотических промышленников» занял заметное место в газетах, — Господин Терентьев… или, как ему, наверное, привычнее, товарищ Терентьев, видимо, очень уж испугался…

СППшник наткнулся на взгляд Константина и замолчал так резко, как будто ему выключили звук.

— Я бы не советовал, — веско произнес император, — Называть господина Терентьева трусом. И его пессимизм имеет под собой очень весомые основания.

Монарх задумался, чуть прищурив глаза, в этот момент он больше всего походил на задумавшегося льва. Наконец, Константин слегка качнул головой, словно прогоняя сомнения.

— Однако, — вымолвил он. — Я склоняюсь к мысли, что наша ситуация значительно отличается от той, что была описана нам коллегой из советского мира. И отличается в лучшую сторону. По общему комплексу условий мы находимся в гораздо более выгодном положении, а противник лишен главного — устойчивой базы и притока свежих сил. Поэтому я смотрю в будущее с оптимизмом.

Терентьев горько усмехнулся, болезненно кривя губы.

— Боюсь, больше не могу повторить вам то, что сказал в нашу первую встречу, — чеканя каждый слог, сказал попаданец. — Про победу и цену.

— Я разрешаю вам удалиться, — холодно произнес император.

Глава 4