Путь волшебницы. История в зеркалах (СИ)

Настал черед платья. Для сегодняшнего торжественного случая главная придворная волшебница выбрала бархатное алое, с широкими кружевными манжетами. Дряблую шею ласкает стоячий воротник с отделкой из меха норки светлого оттенка "шампань", в тон золотистому кружеву манжет. Пышные седые волосы убраны в любимую прическу - тяжелый узел на затылке, затянутый тонкой тканью.

Ловкая горничная по ее приказу абсолютно бесшумно выудила из огромной шкатулки, битком набитой драгоценностями, те серьги, какие пожелала надеть госпожа - маленькие золотые капли, простые по форме, без всяких драгоценных камней. Эти серьги ей преподнес когда-то Хаул - свой первый в жизни гонорар он потратил на дорогой сюрприз для любимой наставницы. В тот счастливый день главная придворная волшебница, получив подарок, тут же надела его и с неприличным для ее возраста каким-то девичьим восторгом подумала, что будет носить эти серьги всю жизнь - сколько бы ей ни осталось этой самой жизни...

Но ей довелось носить их лишь год. Тот самый год, который прошел между выполнением Хаулом его первого в жизни заказа и уходом его из дворца на вольные хлеба. После того, как ее любимый ученик покинул дворец, мадам Салиман не прикасалась к этим серьгам - ей тяжело было на них смотреть. Но сегодня вновь пришел их черед...

И вот туалет главной придворной волшебницы почти завершен. С трудом держась на слабых ногах, хозяйка будуара встала перед трюмо, а горничные подняли за ее спиной другое, почти такое же большое зеркало - чтобы госпожа смогла оценить, как она выглядит сзади. Эта деталь привычного ритуала выглядит почти издевкой, ибо оценивать, как мадам Салиман выглядит сзади, кроме нее самой и ее служанок, уже давно никому не приходится: на людях она в последние годы показывается не иначе как в кресле-каталке с высокой спинкой...

Но традиция есть традиция, и немолодая женщина равнодушно посмотрела на свою чуть сгорбленную спину, обтянутую алым бархатом. Потом перевела взгляд выше, чтобы поглядеть, аккуратно ли уложена прическа - и сердце ее внезапно замерло: седина исчезла! Пышная корона волос вновь сияет золотистым светом, как в юности... Не веря своим глазам, мадам Салиман вгляделась в это чудо - и секунду спустя поняла, что глазам действительно не стоило верить: это лишь озорное майское солнце играло в ее серебристых волосах...

Вздохнув, мадам Салиман коротко взмахнула рукой - и сноровистые горничные тут же убрали зеркало прочь.

Глава 12. Зеркало в зимнем саду: старость

Последний штрих церемониального туалета главной придворной волшебницы - ожерелье из огромных сапфиров. Это сильнейший амулет, который мадам Салиман лично достает из большого ларца и надевает сама, не позволяя горничным прикасаться к нему.

В тайнике под центральным камнем этого пышного украшения спрятаны мелкие зеркальные осколки. Они - всё, что осталось от младенческого талисмана прежнего короля. Салиман давным-давно разгадала загадку уничтоженного артефакта и поняла, почему он защитил ее от смертельного удара мадам Бошер. Ведь она, Сивилла, носила ребенка короля! Охранный амулет спасал не ее, а того, в ком текла кровь его хозяина. Но мадам Бошер оказалась сильнее...

Второй раз восстанавливать волшебное зеркальце ей не пришлось - король сказал, что ему больше не нужен амулет, который не сумел защитить его ребенка. Позднее мадам Салиман создала для правителя новый личный талисман - еще более мощный, чем прежний. Но подарить королю еще одного ребенка она уже не сумела, хотя очень этого хотела...

Зато это смогла сделать та, которую король назвал своей женой. Кажется, словно вчера это было: она, Сивилла, надевает только что созданный ею амулет на шею громко орущего рыжеволосого младенца, и король с королевой ласково смотрят на наследника... А вот уже нет давно ни короля, ни королевы. Его величество повторил судьбу своего отца, сложив голову на войне: никакие амулеты не защитят от родовой судьбы! Королева ненадолго пережила его, скончавшись от неведомой болезни.

- Зачахла от тоски по мужу, - шептались придворные.

Словом, история почти повторилась... Но она, Салиман - не мадам Бошер. И в смерти королевы ее вины нет. Впрочем, главная придворная волшебница, хотя и не приложила руку к болезни королевы, но и в лечении ее величества не особо усердствовала...

А вот за то, что не уберегла короля, Салиман винит себя до сих пор. Уже который год терзает сердце боль. И абсолютно не утешают слова покойного наставника, которые она вспоминала за свою жизнь бессчетное число раз: "Запомни, девочка: мы, маги, почти всесильны. Но судьба сильнее нас. Не забывай об этом".