Путь Ворона

Было несколько неприятно, но Воронов подошел к двери, постучал. Давно миновали времена, когда в деревнях не запирались. Опять тишина. Тогда капитан попробовал открыть дверь. Та поддалась неожиданно легко.

Людей в доме не было. А вот беспорядок наличествовал. Шкаф открыт нараспашку, некоторые ящики выдвинуты, одежда и какие-то безделушки разбросаны повсюду, словно хозяева покидали жилище в невероятной спешке, хватая, что под руку попадется, и отбрасывая ненужное. Хотя они могли оставить относительный порядок, а уж затем заявился некий любитель поковыряться в чужих вещах.

Словом, ничего толком не ясно. Кроме факта исчезновения хозяев. Но мало ли куда могли отправиться люди? Пусть здесь даже не бушевали лесные пожары, как в иных местах, селяне испугались известия об атомных взрывах да бежали без оглядки куда глаза глядят.

– Чисто, – неопределенно сказал капитан, делая знак продвигаться дальше.

А вот во втором дворе картина была несколько иной. Валяющаяся вдали груда оказалась трупом большой собаки, причем не издохшей, а застреленной, о чем говорили следы крови и развороченная голова. Судя по запаху и рою ленивых, последних в этом году, насекомых, убийство зверя произошло минимум вчера, а вот кому понадобилось лишать жизни несчастного пса…

Как оказалось, пес – это еще цветочки. В доме обнаружился труп немолодого мужчины, без всяких изысков застреленного едва не в упор. По росчерку ран – очередью из автомата. И точно такой же бардак в виде разбросанных там и сям вещей. Только уже была ясность: в деревне явно кто-то побывал, и этот кто-то нрав имел отнюдь не мирный. В то, что мужчина был единственной жертвой, как-то не верилось.

Нагрянули, кого-то убили, что могли – увезли, а куда делись прочие люди? Бежали в панике? Всех перестрелять трудно. Особенно на такой территории, да когда каждый кустик известен.

– Ищите уцелевших! Всем соблюдать осторожность! Еще примут за бандитов! Да и банда, вполне вероятно, ушла недалеко.

– Похороним?

– Потом. Прежде дело, – хотел добавить: вдруг тут трупов выше меры, но не стал. Хотелось надеяться на лучшее. – Броне занять оборону! Со мной пойдут прежние. Остальным находиться в постоянной готовности!

Звук моторов слышен издалека. Если банда еще в деревне, не могли же они за один раз увезти все, что им приглянулось, заранее услышат и удерут прочь. Если же братков уже нет, испугаться могут вернувшиеся местные жители. В любом случае лучше провести разведку тихо.

Было и иное соображение. Мужчину застрелили из автомата. Иными словами, неведомые грабители, вполне вероятно, неплохо вооружены. Может, даже там есть коллеги. Воронов не был идеалистом и считал более чем вероятным дезертирство, естественным образом совмещенное с мародерством. Патриотического воспитания в ставшей самостоятельной России не хватало, армия давно перестала быть народной. А при потерянном управлении это чревато полным развалом. И уж понятно: удирающие солдаты, а то и офицеры прихватят с собой оружие. Куда без него в смутные годы? Кто-нибудь особо прыткий вполне может иметь при себе даже гранатомет. В обращении прост, если передвигаться на машине, вес сравнительно невелик, зато может пригодиться. А прикрыть четыре единицы бронетехники дюжиной человек – вещь достаточно сложная.

Быстро укрыли боевые машины, наметили сектора обстрела. Воронов еще раз предупредил бойцов, чтобы никуда не отходили. Договариваться о связи, когда в эфире с самой Катастрофы творится невесть что, было излишним.

– Пошли, – кивнул Воронов сержанту.

Гаричев ему нравился. В контрактнике чувствовалась духовная сила – самое необходимое качество для военного. Да и надежен он был, как успел удостовериться Воронов.

Во дворы теперь заглядывали лишь бегло. Живые не попадались. Но вот трупов был явный переизбыток. Едва не в каждом третьем, а кое-где и втором дворе валялось хотя бы одно тело. Часто – мужское. Хозяева пытались сопротивляться налету и грабежу, только, на свою беду, не сумели вовремя организоваться и в итоге становились жертвами поодиночке. Но сравнительно обильно попадались и женские тела, только в этом случае налицо было явное насилие. Бандиты вели себя беспредельщиками, не церемонились, когда желали что-то получить, если же после этого еще и убивали, вряд ли из страха перед грядущим наказанием. По телам – в банде имелись откровенные садисты. Мужчины-то хоть практически все погибли от пуль, но женщины… Желудки у Воронова и его бойцов были крепкими, все поневоле привыкли к самым отвратительным ликам смерти, однако тут руки очень чесались, и хотелось найти резвившуюся недавно банду. Потому раздавшаяся с противоположного конца села автоматная очередь, патронов на шесть-семь, заставила мужчин лишь удовлетворенно переглянуться. Здесь!