Путь врат. Парень, который будет жить вечно

Гарри был одним из таких спасенных. К тому же он был одним из первых прибывших на Арабеллу. На это катастрофическое разочарование, именуемое планетой Арабеллой, высадился полный сил честолюбивый молодой человек. Сорок пять лет спустя, когда прилетел спасательный корабль, Гарри превратился в слабого больного старика. Гарри умудрился прожить еще несколько лет в органической форме, в основном благодаря интенсивной терапии в ближайшей больнице. Затем его физическое тело отказало до такой степени, что не подлежало восстановлению, и он был «расширен», превратившись в машинный разум. Было решено, что он может быть полезен как эксперт – не по самим кугелям, а по проделанному ими уничтожению. Поэтому он и оказался на Колесе.

Конечно, Гарри все это уже рассказывал мне – на самом деле он рассказывал это очень часто и особенно подчеркивал, какой однообразной была на планете их еда. Вероятно, говорил он, на этой планете когда-то было множество видов растений и животных, но кугели поработали очень основательно.

Меня же больше всего интересовало то, что членами нашей экспедиции должны были стать и кугели.

Вот это поистине необычно. Я никогда не видел кугелей вблизи. И никто на Колесе не видел. Сама Шаровая Молния – Кугельблиц – бывает прекрасно видна с Колеса; для этого Колесо и построено. Кугельблиц – это не нечто единое и цельное. Это сборище желтых комков или шаров, окруженное экраном из черных дыр (так что если какая-нибудь бродячая комета будет угрожать Кугельблицу столкновением, она попадет в одну из этих дыр). Обычно никаких контактов с Кугельблицем не было, если не считать работы операторов Сидений Сна, которые «следили» за объектом днем и ночью.

Очевидно, эти наблюдения зашли гораздо дальше, чем я предполагал.

Пока я просматривал данные об Арабелле, один из моих самых неприятных и требовательных клиентов неожиданно заказал на обед сэмфайровый салат из особого вида водоросли с нааном. Я не удивился. Этот клиент из тех, что постоянно пытаются поразить вас необычным заказом: блюда савойского двора XIII века времен правления Амадея VIII[11], запеченное молоко каракатицы – всякие такие необычные вещи. Но особенно меня раздражало то, что клиент был органическим существом, так что пищу приходилось готовить физически.

Этот заказ как раз оказался совсем простым. Наан – всего лишь плоская пшеничная лепешка из Афганистана, и в моей базе данных был ее рецепт. Сэмфайровый салат потребовал бо́льших трудов. Этот салат из болотных водорослей ели в Англии в Средние века просто потому, что ничего другого не было. У меня никаких данных о нем не нашлось, и не было никакой возможности проанализировать образец, потому что он до нас за эти столетия не дошел. Пришлось взять шпинат, изменить в нем несколько генов и отослать заказ. Клиент нисколько не усомнился. Он ведь тоже настоящий салат никогда не пробовал.

И в этот момент появилась раздраженная Ветерок.

– У меня всего двадцать микросекунд, – сказала она. – Яйца готовы?

Конечно, они были готовы.

– Отлично, вкусно и горячо, – сказала она, попробовав.

Да и как могло быть иначе? В этом одно из преимуществ приготовления блюд для таких клиентов. Мои виртуальные блюда для машинного разума всегда той температуры, какую я устанавливаю, и остаются такими, не теряя ни вкуса, ни свежести.

Я установил для Ветерок небольшой столик, с одной розой в хрустальной вазе, с камчатной полотняной салфеткой, столовым серебром и фарфором Споуда[12], – Ветерок любит подобную человеческую мишуру.

– Очень занята в администрации? – вежливо спросил я.

Она проницательно взглянула на меня. И между глотками сказала:

– Ты ведь знаешь, как мы заняты. Именно сейчас… – Она помолчала, как будто к чему-то прислушивалась. И когда это случилось, я тоже почувствовал. Не общую тревогу – тогда не было бы никаких сомнений, – но своего рода легкую икоту сигнальной системы, тут же прекратившуюся. – Вот оно, – удовлетворенно сказала Ветерок. – Мне, пожалуй, стоит вернуться.

Я уже проверял все свои сенсоры, чтобы понять, что произошло. Но сумел все же спросить ее:

– А что мне делать сейчас?

Она проглотила последний кусок, вытерла свои тонкие губы хичи салфеткой, сказала:

– Пакуйся, – и исчезла.

Конечно, она права. Я решил подготовиться к путешествию. Ни она, ни я не думали об упаковке чемоданов – машинным разумам нечего упаковывать, – речь шла о гораздо более личном.

Продублировать такой машинный разум, как мой, нетрудно. Необходимо лишь одну за другой скопировать все программы в ассемблере. Это заняло всего несколько десятков микросекунд, и в моем виртуальном пространстве нас оказалось двое.

– Здравствуй, Марк Антоний Второй, – сказал я своему дублю, и дубль сразу отозвался:

– Почему ты называешь меня Вторым? Это ты моя копия.