ПУТЬ ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ План действий для предотвращения срыва.

Она рассказала мне, что у нее много друзей, она регулярно проводит собрания и высказывается на них, и что она очень популярна. Она была одинока. Ее муж оставил ее вскоре после того, как она стала трезвой, и она не могла проработать свои взаимоотношения с мужчинами. «Я не понимаю», - говорила она, - «Кажется, они теряют ко мне интерес после пары свиданий». Затем она начала рассказывать мне шутливые истории, которые высмеивали ее одиночество и неспособность найти кого-нибудь, кого можно было бы полюбить.

В групповой терапии Линда была в центре жизни группы настолько, что стала подрывать ее работу. Чем более серьезные вещи происходили, тем больше она чувствовала потребность шутить или переключать внимание на себя. Она просто не могла выносить разговоров на серьезные или болезненные темы.

Линда росла в алкогольной семье. Весь период ее детства ее родители тяжело пили. «Они были забавные, когда напивались», - говорила она группе. - «Большую часть времени, когда они пили, мы вместе развлекались. Я была душой общества. Я знала всех их друзей. Иногда они даже позволяли мне выпить с ними, потому, что я была такой смешной и занимательной». Когда проблемы вмешивались в жизнь семьи, в задачу Линды входило снимать накал напряжения, рассказывая анекдоты или ведя себя по-дурацки. Линда взяла эти навыки с собой в выздоровление.

Проблема 7: Потребность умиротворять и достигать мира любой ценой

Некоторые из нас научились быть миротворцами. Мы не любим конфликты, и поэтому чувствуем, что наша задача - создавать и поддерживать мир любой ценой. Нам нужно избегать конфликтов и сглаживать неприятные чувства. Настоящей проблемой является то, что мы никогда не можем остановиться, даже если хотим этого.

Эллиот выздоравливал более трех лет, когда начал посещать собрания Взрослых Детей Алкоголиков (ВДА). «Я просто не был счастлив в своей трезвости. Казалось, мне чего-то недостает». Он работал по программе, и дела шли хорошо, но он чувствовал тревогу и периодически депрессию. «Дело не в том, что что-то на самом деле не так», - сказал он мне на первом терапевтическом занятии. – «На самом деле все отлично; просто я не чувствую себя хорошо».

Эллиот был хранителем мира в своей семье. Он выучил, что это его работа - сохранять мир любой ценой. Поскольку его папа и мама иногда жестоко спорили, он часто чувствовал себя неудачником. Он сказал мне, что если бы он получше старался поговорить с папой и мамой, они бы так часто не ссорились.

Когда я спросил его, какую связь это имеет с его настоящей трезвостью, он сказал, что он, похоже, постоянно является судьей в своей семье и на собраниях групп. «Каждый раз, когда возникает ссора или спор, я чувствую, как что-то заставляет меня выйти в центр и все уладить. Иногда я говорю себе, что это глупо и что мне надо прекратить вести себя так, но я просто не могу. Я чувствую, что если я не вмешаюсь, то все выйдет из-под контроля».

Когда я спросил его, как он справляется с делами, когда расстроен, он ответил, что в этом случае лучше всего не гнать волну. Зачем топорщить перья, когда это не обязательно. «Кроме того», - сказал он, - «если ты на самом деле разозлишься, ты ведь можешь напиться, не так ли?» Эллиот еще в детстве узнал, что выражение гнева - опасная вещь, и что это его задача - оберегать от гнева других людей. Он принес это убеждение с собой в выздоровление.

Проблема 8: Потребность принимать на себя обвинения в проблемах других людей

Многие из нас стремятся быть козлами отпущения для других людей. Мы настолько плохо относимся к себе, что когда другие обвиняют нас в чем-то, не видим возможности защитить себя.

Эллиот был козлом отпущения, так же, как и миротворцем. Когда он делал попытку уладить спор, он легко принимал вину на себя. «Почему бы и нет», - говорил он. – «Ведь цель – прекратить ссору».

Проблема 9: Потребность действовать наперекор, нарушать правила и создавать проблемы

Некоторые из нас являются компульсивными нарушителями правил. Мы не видим в этом ничего страшного: мы просто не хотим, чтобы другие люди говорили нам, что делать. Мы можем видеть, что правила необходимы другим, но задаем себе вопрос: «Почему я должен следовать им?» Мы чувствуем, что имеем право на специальное обращение и не понимаем, почему другие из-за нас расстраиваются.