Путанабус. Лишние Земли лишних

– Что-то вчера, когда на панель собралась, ты об этом не вспомнила, – констатировал я. – Но если хотите формальностей, то получите их.

Я сделал паузу и осмотрел поочередно коллектив «гарема».

Все напряженно молчали, даже не перешептывались.

– Талах, – я упер вытянутый указательный палец в грудь Оксане.

– Талах, – тот же жест в Ярину.

– Талми, – палец снова смотрел на Оксану.

– Талах[218], – остановил движение на Ярине.

– И что это значит? – спросила Оксана с тревогой.

– Это значит, что он с вами развелся, – пояснила Сажи. – По законам гарема. И теперь вы свободны, можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас и в том, что на вас. Думаете, почему мусульманка таскает на себе все золотые украшения, какие у нее только есть? Именно на такой случай.

– А наши вещи? – взревела Ярина.

– На ваши вещи я не покушаюсь, – ответил я. – Все, что ваше, можете забрать с собой. Где лагерь переселенцев – вам покажет любой патрульный.

– А если мы не уйдем? – вперила в меня жесткий взгляд Оксана.

– Да ради бога, можете оставаться в отеле сколько хотите. Это уже не наша проблема, а отношения вас и Ноя. Только в автобус я вас больше не возьму. У вас теперь свой есть, который пойдет конвоем с охраной через два дня. Все. Штирлиц и Бандера свободны, остальные еще задержитесь. Альфия, обеспечь всех пионерок кофе, а то в горле пересохло.

Альфия все поняла правильно. Принесла только двенадцать кружек.

Перед украинками кофе поставлено не было.

Оксана с Яриной еще посидели с минуту, насупившись. Потом Ярина резко встала и сказала громко:

– Ксюха, пошли, нас тут не уважают.

Оксана посмотрела на стол, где перед ней также не стояло чашки кофе. Потом подняла глаза на Ярину.

Та ей многозначительно пару раз медленно кивнула.

Тогда Кончиц-Штирлиц резко встала, прочертив с визгом ножками стула по полу. И, высказав всем нам на прощанье:

– Меньше народа – больше кислорода. Найдем тут Украину, будем лучше всех вас жить, а вы так и оставайтесь в своей ублюдочной Монголо-Кацапи, – пошла вслед за Яриной к выходу.

На пороге повернулась, бросила в меня злым взглядом и пустила парфянскую стрелу:

– Чтоб тебя козюля[219] за причинное место укусила.

Вот это да. Такого пожелания я еще никогда не слышал. И кто у нас тут годится на роль змеи, подумал я, оглядывая «гарем»?

Оксана, уходя, хлопнула дверью. То есть это ей показалось, что она хлопнула. Ну как может хлопнуть легкая пластиковая дверка?

– Это кого тут она монголо-кацапами обозвала? – спросила Альфия, когда за украинками захлопнулась дверь. Она явно приготовилась обидеться.

– Всех, Альфия, всех нас скопом, – констатировала Ингеборге.

– Да и черт с ними, – высказалась Буля, – все равно они из своей Хохляндии, если она тут только есть, рванут на заработки туда, где деньги крутятся.

– Может, и помрут там на панели от незнакомой венерологии, так как мы еще не знаем, где тут какой новоземельный триппер водится и какие спидоносцы по местным прериям бегают, – предположила Анфиса.

– Так, девки, кончай гнилой базар, – хлопнул я рукой по столу, потому как почуял, что данная увлекательная тема может перерасти в долгую, но абсолютно бесполезную дискуссию, и, чтобы ее прервать, спросил, обращаясь сразу ко всем, резко поменяв тему:

– Меня другое вот интересует: у вас еще шизофрении не наблюдается? – Увидев ожидаемое недоумение на красивых рожицах, продолжил: – Ничего друг за другом странного не замечали еще?

– С какого бодуна? – спросила озадаченная Антоненкова.

– Так… Навеяло по ассоциации. В Китае, во времена «культурной революции», при Мао еще, всю страну одели в одинаковые синие комбинезоны. Так вот, у тогдашних китаянок был зафиксирован резкий всплеск заболевания шизофренией. Только из-за того, что все бабы вокруг были одинаково одеты.

– А и верно, девчата, – воскликнула Бисянка. – Так и ходим одетые пионерками, как в ролевой игре.

– То-то ты из-за этого пионерский галстук не снимаешь, чтобы выделяться на общем фоне? – хмыкнула Сажи.

– Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с носом пьяницы цвета одного, – нараспев процитировала Ингеборге нечто мне неизвестное. Видно, специфический прибалтийский фольклор.

– А точно, – подхватила загоревшаяся Булька, – ролевая игра в гарем совсем других одеяний требует.

– Пора завязывать с пережитками коммунизма, – добавила Антоненкова.

– Дадите мне до конца досказать ту мысль, которую я вам сейчас втолковываю? – перебил пионерок несколько резче, чем те заслуживали.

– Извини, Жора, мы все в полном внимании. – Это Роза голос подала. Что-то она сегодня излишне молчалива. К чему бы это? Видать к дождю, к деньгам вроде как не может.

– Внемлем нашему господину, – улыбается Буля, – слушаем и повинуемся, – даже руки сложила лодочкой у груди, чертенок.