ПутешестВеник, или С приветом по Тибетам

Встретились они с приятелем, начали они отмечаться, усугублять, а тот его сразу предупреждает: «Если напьёмся, и кто позовёт догоняться, ты ни-ни, как стемнеет из общаги не ходи». Ну, пока суть да дело, отметили крепко, начали рано, клюнул он носом и проснулся уже часов в одиннадцать вечера. И спросить не у кого, как утром автобусы ходят. А утром поезд у него, не то чтобы рано, но и добираться непонятно, как и сколько.

Подумал, вещи схватил, да и почапал. Думает до вокзала доберусь, там всё веселее, видеосалоны тогда ещё в моде были, да и наливали пассажирам в кафешках не стесняясь, в любой время, в любую тару. Хоть в мыльницу.

Стоит он на остановке значит. Машины едут, но не подбирают. Он вроде и выглядит не, как бомж, но и люди, может по делам своим торопятся, а может знают, что наверняка не по пути. Бог их знает, может просто говнюки, и такое бывает. Но потом даже два такси с зелёными огонёчками проехали. Странно.

А в третьем таком такси, дверь, метрах в двадцати до него не доезжая, распахнулась и шофёр крикнул во всё горло, словно духов отгоняя и не снижая скорость: «Запрыгивай на ходу, я тут останавливаться не буду!»

Тут рассказчик сделал паузу, словно ещё раз переживая откровение, накатившее на него в тот момент. Запрыгнул, он на автомате почти, в машину и вспомнил предупреждение друга своего, а по спине прошёл нехороший холодок, и остаток хмеля вышибло на раз. Изловчился он, и дверь захлопнул.

А водила всю дорогу поглядывал на него, словно зомби у кладбища подобрал, а не пассажира на общественной остановке. И по приезду на вокзал взял с него очень по-божески и жест на прощание сделал, как показалось этому бедолаге, будто перекрестил его.

Веня, конечно, хотел убедить его, что всё не так плохо на самом деле. И что просто совпало, может с той самой угольной базы зэка какой сбежал в то самое время. Но даже Нурмагомед, знавший его, как облупленного, посмотрел тогда на него как-то по-особенному, то ли с уважением, то ли даже с опаской.

Такие вот городские легенды.

Но вернёмся на наш склад.

Ещё, например, удивительно было Вене, почему сапоги, не побывавшие в употреблении, согласно ведомостям, и находящиеся у них на хранении, были в таком состоянии, словно в них отходил уже не один призыв. И самое главное проверяющие, посещавшие склад, как и прапорщик, не замечали этого удивительного факта.

Но это уже относилось к талантам самого прапорщика, а Веня списал это на особенности своего восприятия. Мы же с вами помним садик и беседу с мамой, о том, что надо иногда делать вид, что ты что-то забыл.

Ну и, конечно, скидку надо было делать на то, что после радушного приёма Нурмамедом, этих самых проверок, в их убогой каптёрке, с режущим глаз и не вяжущимся к обстановке, богатым столом, с яствами неведомо откуда взявшимися у простого прапорщика, редко кто мог уйти на своих двоих.

Был представитель маленького народа гор, название которого Веня так и не запомнил, горячим и вспыльчивым, но на самом деле отходчивым, добрым, и щедрым. Судя по всему, как появлялись у него деньги легко, так же легко и уходили.

Когда срок службы Вени подходил к концу, стал он его уговаривать остаться на сверхсрочную, прапорщиком: «Ты не понимаешь, на гражданке сейчас анархия. А мы с тобой такие дела тут будем делать, вах, всё будет у тебя! Квартиру служебную сделаем тебе, чего ты там на севере своём забыл? Маму сюда перевезёшь.»

Он даже выбил Вене краткосрочный отпуск, чтобы тот посоветовался с мамой. Но Веня вернулся с твёрдым желанием вернуться на гражданку, а Нурмамед, вопреки опасениям Вени, не стал сетовать, что тот обманул его надежды, и сказал только: «Мама это святое, береги её.»

Был он человеком душевным. Пел он песни, когда занимался своими нехитрыми складскими делами, на своём гортанном языке в полный голос. Как-то раз он долго рассказывал о том, как красивы, неведомые Вене горы на его родине. Веня, конечно, знал об альпинистах, о восхождениях, об Эвересте, Килиманджаро и Памире, но никогда не понимал, что заставляет людей забираться, рискуя жизнями, на эти самые горы.

Уходил на дембель он по гражданке. В его гимнастёрке и парадке, да и в сапогах, наверняка ещё кто-то походит, подумал он. Нурмамед подарил ему, сняв со своей руки, электронные часы Casio, ставшие модными в то время.

– Будешь в Ленинграде заходи в гости, не стесняйся. Тут тебе всегда рады. А уеду домой, напишу тебе. Приедешь к нам я тебе покажу, как красивы горы, как гостеприимен наш народ. Вино, шашлык… Минералка прямо из земли ключом!

Двери автобуса закрылись, и Веня проводил взглядом оставшегося на остановке кудесника склада воинской части 40311.

А дома его встречал Макар. Да не просто Макар, а Макар 2.0!

За два года, что Веня топтал, так сказать, кирзовые сапоги, Макар сделал огромные шаги. Но, обо всём по порядку.

Бокс!

Это определяющее слово.

При чём ту бокс, скажете вы. И вы, конечно, будете… не правы.

Бокс, бокс и бокс. Три раза бокс, как три раунда в этом самом боксе.

Первый раунд. Бокс.