Путешественник и Тёмный Лорд (СИ)

Флитвик умирал долго – отклик от Хогвартса пришёл мне аж через семнадцать дней. Посочувствовал бы такой растянутой агонии… но знаю немного гоблинов и их ритуалы как с магглами, так и магами… Поэтому только позлорадствовал. Жестоко? Да ладно, а когда зеленошкурые заживо едят маггла, не давая тому умирать до самого последнего момента, это как? Причём учтите, это не ритуал, а всего лишь праздничный обед состоятельной гоблинской семьи.

Хогвартс вышел на связь ночью…

"Благодарность-благодарность-благодарность. Сытое умиротворение. Вкусно. Ещё?"

"Потом постараюсь" – транслирую в ответ.

"Благодарность. Ожидание. Симпатия. Младший Хозяин"

Оппаньки…

Логика гигантского одушевлённого голема была проста – я накормил его, забочусь о нём – значит Хозяин. Но поскольку крови Основателей во мне нет – Младший.

Перспективы открываются… Нет, подчинить Школу я всё равно не смогу, но теперь можно будет поковыряться в Выручай-Комнате с большим размахом и забрать оттуда не только копии книг и документов, но и артефакты из тех, что попроще, кое-какие ингредиенты. Мням…

Но это я описываю "переговоры" с Замком кратенько и просто, на деле же… На деле тоже кратко, но далеко не просто – сознание у Хогвартса было далеко от человеческого, поэтому головная боль преследовала меня два дня.

На уроке истории всё идёт привычно – кто-то спит, кто-то делает домашние задания, кто-то играет в "морской бой" и тому подобные игры. По аудитории летают записочки и ведутся негромкие переговоры – на громкие звуки Бинс реагирует, да и будить спящих считается дурным тоном.

Урок у нас совместный с Хаффлпафом, так что всё идёт мирно.

– Роб… Роб…

Оборачиваюсь…

– Чего тебе?

– Вот, – суёт мне Трейси под нос очередной шедевр нашего Сальваторе. Итальянец-полукровка является прямым потомком Ботичелли и Кровь великого предка проснулась в нём неожиданно сильно. Его картины уже сейчас ничуть не уступают поделкам крепкого художника-профи, так вдобавок ещё и движущиеся! Талант яркий и несомненный, но… помимо живописи и лежащих в той же области чар/зелий/трансфигурации, Сальваторе откровенно игнорирует всё остальное.

Вот и сейчас он нарисовал Бинса и наш класс. Нарисовал небрежными штрихами простым грифельным карандашом на обычном обрывке пергамента. Бинс на картинке двигается, что-то бубнит в тон своему более… реальному "коллеге", ученики за партами тоже ведут себя адекватно.

– Вау… круто!

– А то!

– Саль! – Зову я итальянца, – после пары нужно будет поговорить.

С трудом дожидаюсь окончание пары и веду Сальваторе в один их заброшенных классов. Парочка сокурсников проводила нас равнодушными взглядами – художник часто подрабатывает в Школе. То открытку кому нарисовать, то поздравление или портрет… Зарабатывает, кстати, очень недурно, так что игнорирование "ненужных" ему предметов понятно. Маг он достаточно слабенький и Мастером чар, трансфигурации или чего либо ещё не станет гарантированно, а вот как художник, да ещё и "с младых ногтей" выбравший данную специализацию… В общем, неглупая позиция – закончит пять курсов Хогварстса, приобретя нужные знакомства – и поступит в Миланскую Академию Живописи.

Класс…

– Болван! – С силой впечатываю кулак в солнечное сплетение хаффлпафцу, – ты чего творишь?!

В глазах у того слёзы и непонимание – отношения у нас хоть и не дружеские, но приятельские, даже покровительственные с моей стороны. И тут такое…

Вырываю у Сальваторе из кармана пергамент с рисунком, расправляю и тычу под нос.

– Видишь?!

– Д-двигаются…

– Болван…

– Ты Бинса нарисовал и он у тебя ДВИГАЕТСЯ! Не понял? Мерлин и Моргана, за что мне такое наказание… Привидений невозможно нарисовать так, чтобы они потом двигались и жили на портретах, понимаешь?

В глазах итальянца начинает проступать понимание…

– Да, невозможно! Поэтому рви рисунок.

Саль послушно рвёт, уже поняв, что вляпался во что-то не слишком хорошее, но толком не понимая, во что именно.

– Мерлин… ты ухитрился ЗАПЕЧАТАТЬ Бинса. Я специально обратил внимание, что он начал притормаживать к концу пары. Так что ещё бы недельку – и его дух оказался бы на этом пергаменте.

– Открытие, – неуверенно сказал Сальваторе, хлопая большущими тёмно-карими глазами.

– Открытие – да! Но на грани некромагии!

– Ой…

– Вот тебе и ой… А художник с твоим Даром, да с даром некромагии, это очень, очень серьёзно. Представь себе, что можно нарисовать агрессивного призрака, который не пропускает посторонних в сокровищницу. Или не выдаёт какие-то тайны. А тут – раз! И он на портрете, где разговорить призрака уже не сложно. И сколько тебе после этого открытия на воле жить?

Хаффлпафец стремительно бледнеет и садится на пол – ноги подводят.

– Это невыразимцы, Министерство, Старые Рода…

– Да, да! – Подхватываю я, – а ещё – всевозможные Ордена, секты, правительства разных магических анклавов… Все в таком заинтересуются!

– Не хочу! Ну то есть понимаю, что когда-нибудь надо будет прислониться к Сильному, но я хочу сам выбирать! И свобода!