Путешественник из ниоткуда

Амалия улыбнулась и повела свой рассказ дальше. Итак, чертежи украдены, ученый в отчаянии, все Особое отделение поднято на ноги, но и Леманн, и Фрида Келлер уже скрылись в неизвестном направлении. Тем не менее баронессе Корф удалось выяснить, что незадолго до того шпион изготовил себе фальшивый паспорт на имя Ивана Сергеевича Петровского. Пассажир с таким именем сел на поезд Москва—Петербург около десяти дней тому назад. И...

– Десяти дней? – не удержался я. – Не может быть! Он был убит только позавчера!

Баронесса с укоризной поглядела на меня и покачала головой.

– Дайте мне закончить, – сказала она. – Итак, все случилось примерно полторы недели тому назад. Однако до Петербурга Клаус Леманн, он же Иван Петровский, не доехал. Кондуктор вспомнил, что какой-то господин в сопровождении дамы вышел из поезда на промежуточной станции, причем покидали они его в явной спешке. В Вержболове и на других пограничных станциях был усилен контроль, приметы Леманна и его спутницы разосланы в порты и на вокзалы. Тщетно: он исчез.

– А чертежи? – спросил исправник.

– Нам достоверно известно, что чертежи находились у него, – отозвалась баронесса Корф. – Он исчез, и чертежи вместе с ним.

– Значит, он догадался, что не сумеет пересечь границу, и решил переждать, – заметил Ряжский. – Так?

– Возможно и другое объяснение, – проговорила Амалия. – Дело в том, что не только герр Леманн был заинтересован в чертежах. Есть еще некто по фамилии Стоянов. Он болгарин, но работает в интересах австрийского Дома. Так вот, Стоянов, по нашим сведениям, тоже был бы не прочь завладеть чертежами.

– Так-так, – солидно проговорил Григорий Никанорович. – Погодите, я начинаю соображать... Леманн едет в поезде, замечает, что за ним следит Стоянов, и решает сойти. Через некоторое время он вновь пускается в дорогу, но тут-то его как раз и подстерегает соперник. Происходит ожесточенная схватка, Леманн сброшен с поезда и гибнет, а чертежи... А чертежи оказываются у Стоянова.

– Вы понимаете все с полуслова, – любезно заметила Амалия, улыбаясь своей неприятной холодноватой улыбкой. – Возможно, все так и было. А возможно, и нет. По крайней мере, нет никаких доказательств того, что Стоянов ехал в том поезде.

– Очень любопытно, – промолвил я. – Скажите, а почему в ответ на мой запрос пришла телеграмма, что никакого Петровского в поезде Москва—Петербург не было?

– Мой дорогой, – недовольно пробурчал Григорий Никанорович, – честное слово... Неужели вы не можете сообразить такой простой вещи?

– Телеграмма была послана исключительно в интересах секретности, – веско обронила баронесса Корф.

Я нахмурился. За столом сидело никак не меньше двух десятков человек, не считая прислуги, которая находилась в доме и могла нас слышать. Что-то данная беседа плохо согласовалась с интересами секретности.

– Я рассказываю вам все, господа, потому что вы должны знать, с чем именно нам приходится иметь дело, – словно угадав мой немой вопрос, проговорила баронесса Корф. – Кроме того, я хорошо знакома с нравами российских провинциальных городов. Если бы я ничего вам не сказала, вскоре поднялась бы такая волна слухов... Да и, кроме того, что-то мне подсказывает, что стоило мне прибыть сюда, как все или почти все уже узнали о моем приезде. Возможно, это плохо. Но возможно, в свое время именно это и сыграет свою роль. – И она загадочно улыбнулась.

– Один вопрос, сударыня. – Брандмейстер Суконкин кашлянул. – Вот вы ищете чертежи... И, разумеется, на пограничных станциях все оповещены... Ну, я и не сомневаюсь, чтобы рыбку съесть, надо в воду лезть, так сказать... Но что, если Стоянов уже покинул пределы империи и увез чертежи? Что, если у него был сообщник, о котором мы ничего не знаем? Или Фрида Келлер... Она ведь тоже вполне могла убить Леманна, чтобы завладеть чертежами. Я думаю, при той важности, которую документы представляют, они должны стоить колоссальных денег.

Баронесса Корф быстро вскинула на говорящего глаза.

– Поздравляю вас... Антон Фаддеевич, кажется? Да. Вы брандмейстер? Замечательно, конечно, что вы высказали свою точку зрения. Но, видите ли, по нашим данным, Фрида Келлер никак не могла убить Леманна. Кроме того, вы, кажется, недооцениваете наши службы. Если бы чертежи объявились где-то за границей, мы бы тотчас узнали. И, конечно же, немедленно прекратили бы поиски. Но в том-то и дело, что о чертежах пока нигде ничего не слышно, что и внушает определенную надежду. Значит, не все еще потеряно. Хотя исчезновение трупа меня, не стану скрывать, очень беспокоит.

Внесли малиновое мороженое, и баронесса Корф умолкла.

«И почему она внушала мне такую неприязнь? – думал я, глядя на нашу гостью. – Глупо, просто глупо... Обыкновенная женщина, но у нее непростая работа, отсюда и ее тон, а никак не желание унизить... И она явно очень умна, иначе бы ей не поручали подобные дела. С чего я так на нее взъелся? Приятно, конечно, воображать себя героем, но надо немедленно рассказать ей о ключе. Чем дальше, тем сильнее будет казаться странным, отчего я не упомянул о нем в самом начале».