Путешественники XIX века

Цепь гор, известных под названием Австралийских Альп, отделяет на некотором расстоянии от побережья Новый Южный Уэльс от внутренних областей Австралийского материка. В течение двадцати пяти лет она являлась препятствием для сообщения с внутренней частью страны, но благодаря губернатору Макуори это препятствие было преодолено. Среди скал проложили извивающуюся многочисленными серпантинами дорогу, которая дала возможность заселить обширные плодородные долины, орошаемые большими реками.

Самые высокие пики этой горной цепи, покрытые снегом и в середине лета, достигают трех тысяч метров.

В то время, когда производилось измерение важнейших пиков — гор Эксмут, Каннингем и других, было обнаружено, что, кроме реки Суон, в Австралии есть еще ряд крупных рек, из числа которых в первую очередь следует назвать Хоксбери, образованную слиянием вод Непина и Гроза, и Брисбен; о существовании Муррея тогда еще не знали[617].

В ту пору уже приступили к эксплуатации каменноугольных копей, залежей сланцев, железного шпата[618], песчаника, известняка, порфиров, яшмы, но еще не было найдено золото — металл, которому предстояло так быстро преобразить жизнь молодой колонии.

Что касается почвы, то на морском побережье она бесплодна и там встречается лишь низкорослый кустарник. Но внутри стран простираются тучные поля, огромные пастбища, лишь местами прерываемые отдельными рощами, или леса, где гигантские деревья, обвитые перепутанной сетью лиан, образуют непроходимые чащи.

Одним из фактов, сильнее всего поразивших исследователей, было то, что весь этот огромный материк населял один и тот же народ. В самом деле, где бы вы ни наблюдали коренных жителей Австралии: в заливе Шарк, на Земле Эндрахт, на реке Суон или в Порт-Джексоне, — цвет их кожи, характер волос, черты лица, весь внешний вид не оставляли никакого сомнения в общности их происхождения.

Для населения, живущего на морском побережье или вдоль рек, основу питания составляют рыба и моллюски. Жители внутренней части страны существуют за счет охоты и едят поссумов[619], кенгуру, ящериц, змей, червей, муравьев; последних они добавляют вместе с их яйцами к месиву из корней папоротника.

Повсюду туземцы обычно расхаживают совершенно голыми; впрочем, они ничего не имеют против того, чтобы прикрыть себя какой-нибудь европейской одеждой, если им удастся ее раздобыть. По рассказам, в 1820 году на улицах Порт-Джексона можно было видеть старую австралийку, завернутую в рваное шерстяное одеяло, с маленькой дамской шляпкой из зеленого шелка на голове. Трудно себе представить более причудливую карикатуру.

Впрочем, некоторые туземцы делают себе плащи из шкур поссума или кенгуру, которые они сшивают жилами казуаров[620]; но такого рода одежда встречается редко.

Свои лоснящиеся волосы, смазав их кое-где жиром, они заплетают в мелкие косички. Поместив посреди пучок травы, они устраивают из волос диковинную высокую прическу, из которой торчит несколько перьев попугая-какаду; иногда они приклеивают к ней с помощью смолы человеческие зубы, кусочки дерева, собачьи хвосты или рыбьи кости.

Хотя татуировка в Новой Голландии не пользуется особым почетом, все же довольно часто можно встретить аборигенов, кожа которых покрыта симметричными надрезами, сделанными острыми раковинами. Не менее распространен обычай расписывать тело красными и белыми полосами и причудливыми узорами, которые придают черной коже туземцев поистине дьявольский вид.

Прежде эти дикари были убеждены, что после смерти они, превратившись в маленьких детей, переносятся на облака или на вершины самых высоких деревьев и наслаждаются изобилием пищи в этих райских обителях; но со времени прибытия европейцев их верования изменились, и теперь они думают, что после смерти станут белыми и отправятся жить в отдаленные страны. По их представлениям, все белые являются не кем иным, как их предками, погибшими в сражениях и принявшими новый облик.

По переписи 1819 года — одной из самых подробных из всех, проводившихся в тот период, — число белых колонистов составляло 25 425 человек, не считая, само собой разумеется, военных. Женщин было значительно меньше, чем мужчин, и отсюда проистекало много неудобств, которые метрополия попыталась устранить, отправив в Австралию партию молодых девушек; те очень быстро повыходили замуж, и таким образом создались новые семьи.