Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

— Нет, на следующей неделе меня не устроит! — рявкнула я в трубку, разговаривая с мастером обслуживающей компании.

Стылый февральский туман, висевший за окнами, так и норовил просочиться под подоконником и завладеть помещением.

— На градуснике у нас шесть градусов, а у меня трехмесячный ребенок!

Ребенок полулежал в детском стульчике, закутанный во все свои одеяльца, и вопил, как ошпаренный кот. Не обращая внимания на брюзжание человека на другом конце, я поднесла трубку к широко открытому рту Брианны и подержала несколько секунд.

— Слышите? — требовательно спросила я, снова поднеся трубку к своему уху.

— Хорошо, леди, — уступил мастер. — Я подъеду сегодня во второй половине дня, где–то между двенадцатью и шестью.

— Двенадцатью и шестью? А нельзя ли немного поточнее? Мне нужно выйти в магазин, — возразила я.

— Леди, вы не единственная в этом городе, у кого сдохла печка, — непреклонно сказал мастер и повесил трубку.

Я посмотрела на часы — одиннадцать тридцать. Сделать за оставшееся время необходимые покупки и вернуться домой нечего и мечтать, тем более что хождение по магазинам с грудным младенцем по части требований к оснащению и затратам энергии может быть приравнено к экспедиции в дикие джунгли Борнео.

Стиснув зубы, я позвонила в отдел доставки дорогого супермаркета, заказала необходимые продукты для ужина и снова занялась дочкой, уже побагровевшей от крика и успевшей снова обделаться.

— Сейчас, моя маленькая. Вот подотремся, и ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, — приговаривала я, вытирая с покрасневшей попки Бри коричневатую слизь.

Она выгнула спинку, стараясь ускользнуть от влажной салфетки, и разоралась еще пуще. За салфеткой последовали слой вазелина и чистая пеленка, десятая за день. Грузовичок, развозящий чистые пеленки, появится не раньше завтрашнего дня, а весь дом провонял аммиаком.

— Ну же, сладкая моя, все в порядке, не хнычь.

Я пристроила ее к себе на плечо, поглаживая, но писк не умолкал. Впрочем, трудно винить малышку, когда ее бедная попка воспалилась. Лучше всего было бы положить ее голенькой на полотенце, но в связи с отключением отопления этот вариант отпадал. Мы с ней обе были одеты в свитера и тяжелые зимние пальто, что делало частые кормления еще более затруднительными, чем обычно: чтобы достать грудь, требовалось несколько минут, и все это время малютка надрывалась от плача.

Если Брианна и засыпала, то лишь на несколько минут. Соответственно и мне не удавалось вздремнуть. Часа в четыре мы вроде бы заснули по–настоящему, но не прошло и четверти часа, как нас разбудил громкий стук — в дверь барабанил прибывший по вызову ремонтник со здоровенным разводным ключом.

Одной рукой я прижимала к себе дитя, другой пыталась готовить При этом в одном моем ухе звенел детский плач, а в другом звякали металлические инструменты.

— Ну, леди, навек не поручусь, но сейчас тепло у вас будет, — заявил вытирая со лба пятно сажи, неожиданно появившийся ремонтник.

Он наклонился вперед, чтобы посмотреть на Брианну, которая в момент относительного затишья лежала у меня на плече и, громко причмокивая, сосала палец.

— Ну и как пальчик на вкус, сладенький? — осведомился он и, выпрямившись, добавил: — Знаете, говорят, что нельзя разрешать им сосать пальцы. От этого зубы растут криво, и потом приходится выправлять их фиксаторами.

— Вот как? — процедила я. — Сколько я вам должна?

Спустя полчаса курица, фаршированная и политая соком, в окружении измельченного чеснока, веточек розмарина и долек лимона лежала на сковороде. Быстро спрыснув маслянистую кожицу лимонным соком и проткнув ее палочкой, я наконец получила время, чтобы переодеться самой и переодеть Брианну. Кухня выглядела так, как будто в ней побывали незадачливые грабители, искавшие спрятанные ценности: все шкафы нараспашку, ящики выдвинуты, утварь разбросана по всем горизонтальным поверхностям. Я со стуком захлопнула пару шкафчиков, а потом и дверь на кухню, понадеявшись, что миссис Хинчклиф, даже при отсутствии у нее хороших манер, в закрытую кухню не полезет.

Фрэнк купил для Брианны новое розовое платьице. Нарядная вещица, но многослойный кружевной воротничок вызывал у меня сомнения: казалось, что эти кружева слишком непрочные и будут раздражать шейку.

— Ну что ж, попробуем, — сказала я ей. — Папа хочет, чтобы ты выглядела красавицей. Давай постараемся не слюнявить платьице, хорошо?

Брианна в ответ закрыла глазки, поднатужилась и отрыгнула, как мне показалось, с особенным усердием.

— Вот и молодец! — похвалила я, покривив душой.

Теперь мне предстояло поменять простынку в колыбельке, но, по крайней мере, отрыжка не усилила понос.

Устранив беспорядок и приладив свежий подгузник, я встряхнула розовое платьице, но прежде чем надеть его на малышку, тщательно вытерла сопли и слюни с личика. Она при этом моргала и радостно гукала, размахивая кулачками.

Я услужливо нагнула голову и боднула ее в животик, вызвав бурю восторга, выразившегося в еще более громком повизгивании. Мы проделали это еще пару раз, а потом принялись за мучительную работу по надеванию розового платьица.