Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву в середине XVII века (1628-1631)

Одному всевышнему Богу известно, до чего трудны и узки здешние дороги: мы, проезжая по разным дорогам от своей страны до сих мест, но встречали таких затруднений и таких [74] непроходимых путей, как здешние, от которых поседели бы и младенцы. Рассказать-не то, что видеть собственными глазами: густота деревьев в лесах такова, что земля не видит солнца. В эти месяцы, в июле и августе, дожди не переставали лить на нас, вследствие чего все дороги были покрыты водой: на них образовались ручьи, реки и непролазная грязь, Поперек узкой дороги падали деревья, которые были столь велики, что никто не был в силах их разрубить или отнять прочь; когда подъезжали повозки, то колеса их поднимались на эти деревья и потом падали с такою силой, что у нас в животе разрывались внутренности. Мы добирались к вечеру не иначе, как " мертвые от усталости, ибо одинаково терпели и ехавшие в экипаже, и всадники и пешие.

Протяжение нашего путешествия в этот день составляли восемьдесят верст, то есть шестнадцать больших миль, по той причине, что лошади были казенные и их хозяева летели на них, чтобы поскорее возвратиться домой; так бывало ежедневно. Они каждый день кормили их ячменем два, три раза, имея при себе запас, достаточный на путь туда и обратно. Мы встали на заре и утром прибыли к двум очень большим озерам; одно из них с плотиной лежит выше другого, подобно Эмесскому озеру, и имеет исток в нижнее. Затем мы проехали еще, что оставалось до десяти верст, то есть до двух миль, и прибыли в большой город с величественною крепостью, с большою рекой и озером, по имени Сивска (Севск ). Мы остановились перед зданиями, назначенными для казенных лошадей и немедленно переменили все экипажи и лошадей, которые были с нами и которые теперь вернулись обратно. Константин Михайлович, тамошний воевода, прислал нашему владыке-патриарху [76] со своими служителями в подарок хлеба разных сортов, рыбы свежей и сушеной всякого рода и напитков: водки и всяких иных. Его киайя (доверенный), бывший во главе служителей, сказал: "воевода такой-то бьет челом до земли твоей святости и подносит эту хлеб-соль". Затем прибыл и сам воевода со многими ратниками и, сделав земной поклон нашему владыке-патриарху, приветствовал его весьма дружелюбно. Это был муж преклонных лет, внушающий расположение и почтение к себе: таковы все эти воеводы. Он сел и сообщил множество известий об их стране, которым не всякий поверит, и подробности о походе царя. Знай, что как все франкские народы питают большую любовь к папе и имеют к нему великую веру, так мы видели и слышали от всех этих воевод, от других вельмож, священников и всех, вообще, московитов благожелания, хвалы, благодарения я большую веру к их патриарху, которого имя не сходит у них с языка, так что они, кажется, любят его как Христа. Все боятся его и, бывало, постоянно просят нашего владыку, чтобы он похвалил их перед патриархом, когда с ним свидится, ибо тот с царем одно. Что касается любви их к царю, то ум не может постичь ее: от большого до малого она все больше и больше. Воевода послал принести большое количество напитков: водки, вина и проч. и принуждал нашего владыку-патриарха, а также и нас, много пить, хотя мы еще не завтракали, так что довел нас до изнеможения. Один из его слуг обходит нас с тарелкой огурцов, другой с тарелкой редиски, поднося нам закуску. Сначала пили стоя здравицу за их патриарха после молитвы за него, потом за царя и всех его приближенных. Затем воевода, выказав большое дружелюбие нашему владыке, удалился.

Мы встали на заре в праздник св. Пантелеймона [76] и проехали чрез большую деревню, называемую Захарово, где есть пять-шесть озер с плотинами; вода течет из верхних в нижние до последнего. Нам приходилось видать в этой стране московитов, что лес рубят, очищают землю и немедленно засевают ее; причиною тому плодородие почвы.