Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века

Глашатай возвещал по городу; все подданные собрались и явились во дворец, единодушно изъявляя свое согласие на избрание Константина, который, получив о том известие, испугался и скрылся. Его разыскали и привели, причем он все еще был в страхе. Его повели в церковь. Митрополит надел полное архиерейское облачение. Константина ввели в св. алтарь, возглашая трижды: «повели! повелите! повели, Владыко!» Он преклонил колена, и митрополит прочел над ним молитву, положенную при посвящении иерея, т.е. «божественная благодать, во всякое время исцеляющая недужных и несовершенных довершающая, возводит нашего брата кир Константина со степени сердаря на высшую степень эфендия; помолимся теперь о нем, дабы благодать Духа Всесвятаго сошла на него». При этом мы воскликнули трижды: «аксиос!» и это пропели как вне алтаря, так и внутри его. Затем, сняв его платье, надели на него царское одеяние: тонкое нижнее парчовое платье, поверх него такой же кафтан с собольим мехом и весьма дорогой соболий колпак с золотым султаном, осыпанным превосходными драгоценными каменьями, приличествующими царям. Затем возвели его на трон господарей и посадили на него, и все подходили целовать его правую руку: сначала митрополит, потом священники и игумены, тут бывшие, после них один за другим государственные сановники, под конец все высшие военные начальники. О удивление! столько тысяч народа признали его единогласно, и ни один из них не сказал: «нет!» Восшествие его на престол произошло утром в воскресенье Мироносиц, которое было 19 апреля. Немедленно господарь прислал рыбы и прочего нашему владыке патриарху, прося его молитв, так как он уже раньше был с нами дружен.

В то время как все богачи и купцы, по причине смерти господаря Матвея, опасались, что войско его будет грабить город, Господь наш рассеял это опасение и все единогласно говорили: «этот мир является только вследствие пребывания среди нас патриарха антиохийского и по причине того, что он теперь отложил свою поездку», ибо мы с понедельника Фоминой недели намеревались уехать, и наша задержка была от Бога, так что мы могли быть свидетелями случившегося.