Путешествие через эпохи

Таким образом, Нектарий рассказывал пастухам и нимфам о том, что было содержанием первых натурфилософских трактатов. В VI веке до н. э. Фалес [17]из Милета утверждал, что мир состоит из воды; в той же Ионии мыслитель следующего поколения Анаксимен [18]объявил воздух субстанцией бытия, друг Фалеса Анаксимандр [19]отдал эту роль некоторому лишенному определенных чувственно постижимых свойств «апейрону», а в следующем, V веке до н. э. Гераклит [20]учил, что субстанция мира — это огонь, который переходит в воздух, в воду и, наконец, в землю. Все эти концепции были подсказаны греческим мудрецам если и не Нектарием и прочими добрыми демонами, то тем, что скрывалось за ними, разумом, ищущим в изменчивом и разнообразном мире конечных предметов и процессов нечто бесконечное, тождественное себе, объединяющее все мироздание. Объединяющее и тем самым освобождающее от традиции, от всего, что противостоит свободной деятельности разума. Разум ищет в природе тождество, постоянство, порядок, но он все время находит нетождественность, перемены, переход к новому порядку. Гераклит приписывал функцию субстанции огню, который был стихией сжигания, уничтожения, преобразования, стихией обновления мира.

Греческие мудрецы видели субстанцию мира в чувственно постижимых стихиях. Иначе не мог мыслить народ-художник. Но художественный гений принадлежал народу-мыслителю. Греческая философия искала единую субстанцию и в V веке до н. э. Демокрит [21]пришел к идее однородной материи, к идее атомов, разделенных пустотой. В картине мира, нарисованной Демокритом, бытие однородно, но многообразие и изменчивость мира объясняются различием между бытием и небытием, атомами и пустотой, разделяющей атомы и позволяющей им переходить от одних сочетаний к другим.

Античная атомистика была очень далека от застывшей схемы. Демокрит мучительно искал выхода из ее трудных проблем. Его преемники и прежде всего живший в III–IV веках до н. э. Эпикур [22]развивали первоначальную атомистическую концепцию. Эпикур предположил, что атомы, двигаясь в пространстве, испытывают внезапные отклонения, которые Лукреций [23]позже назвал clinamen. Это была первая декларация некоторой независимости индивидуальных ультрамикроскопических процессов от диктатуры Целого.

В середине V века до н. э. центром греческой культуры становятся Афины. Здесь в наибольшей степени строительство, архитектура, скульптура, живопись, общественная жизнь, философия, наука отобразили дух свободных поисков. Нектарий говорил, что на священной почве Ионии и Аттики произошло неповторимое чудо, греки достигли высот мудрости и красоты, к которым будущее уже не могло приблизиться. По словам друга Сатаны, воплотившего свободный и ищущий разум, по словам мятежного ангела Нектария, это чудо объясняется тем, что греки видели в мире самих себя, не подчиняясь чему-либо чуждому, принудительному, традиционному или авторитарному. «Из своего гения, из своей собственной красоты творил эллин богов, и когда он обращал взор к небу, то видел в нем лишь свой образ. Он все мерил по своей мерке и нашел для своих храмов совершенные пропорции; все в них грация, гармония, равновесие и мудрость; все достойно бессмертных, которые там обитали, воплощая в своих благозвучных именах и совершенных формах гений человека. В колоннах, поддерживавших мраморные архитравы, фризы и карнизы, было нечто человеческое, придававшее им величие, а нередко, как, например, в Афинах и Дельфах, прекрасные юные девы, мощные и улыбающиеся, держали на вытянутых руках кровли сокровищниц и святилищ. О сияние, гармония, мудрость!»

Прочитав мне этот отрывок, Анатоль Франс произнес одну из своих «бержерад». Так, по имени героя известной трилогии Франса и наиболее близкого второго «я» писателя называли взрывы его критической и обобщающей мысли. Эта бержерада была посвящена сопоставлению рассказа Нектария со строками Плутарха [24](Франс знал его почти наизусть) о веке Перикла [25]в Афинах. Франс обратил мое внимание на одну особенность этих восторженных строк. Плутарх говорит не только о художественной ценности Парфенона, храма Тезея, Пропилей и статуй, украшавших храмы и дорогу к Акрополю. Он поражен быстротой, с которой они появились. Здесь, по мнению Франса, — исходный пункт анализа, способного разрешить некоторые фундаментальные загадки.

К таким принадлежит на первый взгляд частный и чисто литературный вопрос. Античная культура глубоко канонична. Архитектура, скульптура, живопись проникнуты строгими статическими канонами. Почему же они так близки Нектарию, революционеру, символу и адепту трансформирующей функции разума?