Путешествие Демокрита

Но какой язык выбрать?! По–видимому, надо выбрать язык, который лучше всего подходит для всех людей, — тот язык, который боги дали первым жителям. Мы, египтяне, считали себя самым древним народом на земле, но фараон Псамметих показал, что это не так.

— Как же он это показал? — заинтересовался Демокрит.

И в ответ толстяк рассказал прелюбопытнейшую историю. Хотя события, о которых шла речь, происходили давно, толстяк клялся, что все так и было.

А было вот что.

Псамметих захотел узнать, какой народ самый древний, но выяснить это оказалось непросто. Ни один мудрец не мог дать ясного ответа. Ученые мужи спорили друг с другом, ссылались на древние сказания, но к единому мнению прийти не могли. Увидев, что от мудрецов толку не добиться, любознательный фараон попытался разрешить этот вопрос сам.

— Боги, — сказал он, — создав первых людей, наделили их одновременно и речью. Если я узнаю, какой из существующих языков самый древний, то тем самым я буду знать, какой народ появился первым. Самым же древним, — добавил фараон, — надо считать тот язык, словам которого человек научается сам, а не перенимает их от других людей. Чтобы узнать, какой же это язык, я придумал вот что: пусть у бедных родителей отберут двух новорожденных египетских мальчиков и отдадут их на воспитание пастуху царских коз. Этот пастух глух и нем от рождения, и дети не сумеют перенять у него ни одного слова. Он будет поить мальчиков козьим молоком и приносить им хлеб. Пока я не прикажу, никто, кроме этого пастуха, не должен приближаться к детям.

Прошло несколько лет. Собрал фараон своих приближенных, взял с собою немого пастуха и отправился с ними к лесной хижине, где жили дети. Когда распахнулась дверь хижины, увидели дети немого пастуха, держащего в руках хлеб, и с радостным криком бросились к своему кормильцу. Вырывая у него из рук хлеб, они выкрикивали: «Бекос, бекос!» И, услышав это, повелел фараон своим мудрецам разъехаться по разным странам и спрашивать повсюду, что означает слово «бекос».

Через год вернулся один из посланных и рассказал, что живет в Малой Азии древний народ — фригийцы, у которых слово «бекос» означает хлеб. Тогда собрал Псамметих своих подданных и сказал им:

— До сих пор, египтяне, считали вы себя самым древним народом. Но я взял двух мальчиков из вашего племени, отделил их от родителей и других египтян и терпеливо ждал, на каком языке они заговорят. И оказалось, что первые слова их были фригийские. А это означает, что фригийцы древнее нас, что они самый древний народ на земле.

С этих пор мы уже не считаем себя первыми людьми на земле, — закончил египтянин свой рассказ.

— Если тебе это приятно, — сказал Демокрит, — можешь и дальше считать египтян самыми древними людьми. Твоя сказка еще ничего не доказывает.

— Как ничего не доказывает? — удивился толстяк. — По-моему, все так ясно, что и возразить нечего.

— Во–первых, — сказал Демокрит, — дети могли научиться своему «бекосу» от бэканья коз, и, таким образом, фригийцы здесь ни при чем. Во–вторых, нелепо искать какой‑то первозданный язык. Не было такого языка и не могло быть. Когда в разных местах земли селились люди, им надо было как‑то согласовать свою работу. Для этого они и придумали речь. Речь была сначала очень простой, а со временем стала более сложной, такой, какая теперь. Различия языков объясняются тем, что¹ поселений людей было много и они не общались друг с другом.

— Ты неправ, — возразил толстяк. — Мы в Навкратисе все время общаемся друг с другом, а вот почему‑то не договорились об общем языке. Ни греки, ни египтяне, ни персы — никто не хочет отказаться от своего языка. В чем же тут причина?

— В человеческой глупости, — сказал Демокрит. — Каждый считает свой язык красивым, а чужой безобразным, свой народ умным и справедливым, а чужаков грубиянами и тупицами. Твои земляки не хотят поэтому учиться греческому, а греки даже на чужбине сохраняют свой язык и обычаи.

— Это не объяснение, — рассердился египтянин. — В Навкратисе много умных людей. Если было бы надо, они уже давно бы придумали общий язык. А раз такого нет, значит, его и не нужно.

— Но ты же сам только что говорил, что один язык для всех — было бы очень удобно, — возразил Демокрит.

— Вот дом Аркесилая. Я довел тебя до места, а решать, нужен или не нужен людям общий язык, я, слава богам, не обязан. У меня и без того забот хватает. Прощай. — И толстяк ушел, недовольно пыхтя и отдуваясь.

Дом Аркесилая показался Демокриту огромным. Самые богатые люди в Абдерах не жили так роскошно.

С Аркесилаем Демокрита связывало дальнее родство. Дед Аркесилая жил некогда в городе Тёосе на берегу Эгейского моря. Когда персы захватили Малую Азию, он вместе с другими греками бежал в Абдеры. Отец Аркесилая переехал из Абдер в Навкратис. Здесь он разбогател и пользовался всеобщим уважением. Сын его, как можно было понять со слов толстяка, тоже играл важную роль в городском управлении.

«Это хорошо, — подумал Демокрит, — влиятельный человек лучше сумеет помочь мне отыскать Левкиппа, чем простой горожанин».