Путешествие дилетантки

Ну зачем этот бред: и теракты, и бомбы, и войны?
Этот пушечный корм, этот ядерный призрак в уме?
Все иллюзии рухнули. Эх, помереть бы достойно!
Ну зачем эти тщетные сборы к суровой зиме?

Я зимы не страшусь. Но хочу только бабьего лета,

чтоб от красного золота жарко томилась душа,
и носило её по октябрьскому рыжему свету,
 и хотелось бы жизни взатяжку, навек, не спеша!

Сколько помню себя, я летела к любви безоглядной,

самой долгой, счастливой на тысячи-тысячи лет!
Но с любовью на этой земле с дня творенья неладно.
А когда убивают – и веры, и разума нет.

Ну зачем этот день, золотой, невесомый, прозрачный,

если новые жертвы уже не увидят закат?
Я дразнила любовь. Пусть избранники были внебрачны,
 но живыми, горячие други, вернитесь назад!

А теперь всё вверх дном. Затонула моя Атлантида.

Хоть шепчи, хоть кричи – только некого к сердцу прижать.
Всех втянула в пучину смертельная эта коррида.
Человек дешевеет. И «нефть» будет вновь дорожать.

25. Покуда сердце продолжает гулко биться…

на дне отчаянья течёт ничей ручей…
и я тянусь к нему, тянусь воды напиться,
покуда сердце продолжает гулко биться,
превозмогая черный чад моих ночей…

на голове кленовых листьев паричок…

меня никто не узнает при лунном свете…
и я попалась в те серебряные сети,
что сплел неспешно предрассветный паучок…

я не люблю дневные тусклые слова,

их трёхгрошовый оптимизм на постном масле…
покуда все огни в округе не погасли,
в октябрьском мороке кружится голова…

и запах листьев, и букет ночной ничей,

его мерцающее медное сиянье,
и с миром тонущим последнее слиянье…
на дне отчаянья. потерянных ключей…

исходит время убивающих речей…

кровь темно-красная. густая – не водица…
покуда сердце продолжает гулко биться,
на дне отчаянья течёт живой ручей…

2015–2016