Путешествие «Геоса»

И вдруг почувствовали, что на них что-то смотрит. Смотрит так, что цепенеет сознание.

– Что вам нужно? – спросил бесстрастный, какой-то бестелесный голос.

Аэла почувствовала, как волосы зашевелились у нее на голове.

– Мы астронавты, ваши гости и хотели протянуть вам руку дружбы, – ответила она.

– Что такое дружба? – спросил голос.

Аэла беспомощно посмотрела на своих спутников.

– Дружба, это почти то же, что и любовь, – ответила она. Ей показалось, что это наиболее понятно.

– Что такое любовь? – спросил голос. – У вас много слов, лишенных содержания.

– Кто вы? – спросил Гайденбург.

– Я – высшая форма разумной жизни.

– Очень приятно, но…

– Что такое приятно? – снова спросил голос.

– Наша цивилизация, по-видимому, не имеет ничего общего с вашей, – сказала Аэла.

– Какова основная цель вашей деятельности? – спросил Гайденбург.

– Цель – сохранить себя.

– Зачем? – невольно вырвалось у Аэлы.

– Чтобы быть.

– Разве назначение разума в самосохранении?

– В конечном счете – да.

– Интересуют ли вас другие цивилизации? – астронавты уже осмелели.

– Да, если они могут дать мне что-либо для того, чтобы я мог сохранить себя.

– Существуют ли еще цивилизации подобные зашей?

– Пока нет. Но неизбежно появятся.

– На чем основана ваша уверенность?

– Моя цивилизация является единственно целесообразной, а всякое разумное начало стремится к целесообразности.

– Как вы считаете, есть ли у нас с вами общие интересы?

– Есть.

– Какие?

– Мы заинтересованы сейчас в том, чтобы взаимно не уничтожать друг друга. Я знаю, что ваш корабль в любое мгновение может направить на Троллу поток антипротонов и испепелить меня.

– Вы бы уничтожили нашу цивилизацию, если бы могли это сделать, не подвергая себя риску быть уничтоженными?

– Нет. Организмы – борцы с энтропией. Мы с вами – враги энтропии. Это самое общее, что объединяет нас.

– Откуда вы знаете наш язык?

– Мне достаточно было перехватить несколько ваших радиопередач.

– Давно ли вы существуете?

Голос не ответил.

Откуда-то сверху, за толщей прозрачной стены, появилось тело человекоподобного. На глазах оно стало расплываться, становиться прозрачным, и через несколько секунд только розоватое облачко говорило, что здесь был человек…

– Что случилось с этим несчастным? – в ужасе спросила Рора.

– Он растворился, – спокойно ответил голос.

– Растворился? В чем? – Во мне…

Рора попятилась назад. Глаза ее застыли. Аэла выхватила излучатель. Гайденбург резким ударом выбил его у нее из рук.

– Здесь ваше оружие бессильно, – сказал холодный голос.

– Кто же вы все-таки?

– Если бы вы это знали, то были бы уже мертвы.

– Почему вы уничтожили цивилизацию на планете?

– Я не ставил перед собой такой цели.

– Но вы же губите людей…

– Да, но ведь люди все равно умирают, превращаются в ничто. Кровь, ценные биологические продукты пропадают. Я же целесообразно использую это для поддержания своего существования, а людям плачу тем, что изготовляю для них зеркальную одежду, защищающую от солнца, строю подводные города.

– Почему же вы их не допускаете сюда, в подземные города?

– Чтобы обезопасить и сохранить себя. Человеческий мозг работает недостаточно ритмично. Многое в его деятельности – необъяснимый, не поддающийся контролю произвол. И в этом кроется главная опасность для меня. Совершеннее, целесообразнее общество механизмов.

– Да вы понимаете, что бросили целый мир в бездну страданий! – кричала в гулкую пустоту Аэла.

– Что такое страдание? – потерялся в пустоте бесцветный голос. И сразу же между астронавтами и серой громадой беззвучно сошлись металлические шторы.

Астронавты вышли из подземелья.

– Что это было? – спросила Аэла. Глаза ее были совершенно круглыми.

Рора покачала головой.

– Не знаю. Но я хочу умереть. Умереть в атомолете, в нашем маленьком кусочке Земли! Зачем я покинула Землю? Зачем мне нужно было лететь в эту черную пустоту!

Рора приложила стальные перчатки к прозрачному колпаку шлема.

– Это наглая, самоуверенная сила, – сказал Чарли. – И сила чудовищная, бессмысленная, страшная нелепым сознанием своей правоты.

Гайденбург стоял, наклонив седую голову и упершись лбом в колпак шлема. Морщины на его лице проступали сейчас необычайно резко.

– Мы недооцениваем опасность, – глухо сказал он. – Не ту, разумеется, которой подвергаемся мы. Опасность для человечества, пока еще не расселившегося по звездным мирам, еще покоящегося в колыбели и потому уязвимого для враждебных сил.

– Что это было? – снова спросила Аэла.

– Я чувствую, – сказал Чарли, – это такая сила, перед которой мы то же, что бескрылая муха перед человеком.

Астронавты тихо побрели назад к атомолету.

Аэла снова почувствовала, что кто-то зовет ее. Зов был слаб. Но тот, кто звал ее, был совсем близко.

Она, прислушиваясь к этому звучащему в ней зову, пошла куда-то в сторону.

– Куда вы? – испытующе взглянув на нее, спросил Гайденбург.

– Опять. Он опять зовет меня. Я должна идти.

Колин поднес к ее шлему хронометр.

– Сначала нужно пополнить запас кислорода.

– Будет поздно, Чарли. Я пойду одна. Ведь этот воздух в конце концов пригоден для дыхания.

– Ты можешь за несколько минут погибнуть от бактерий, – испугалась Рора.