Путешествие гнева

Когда механические слуги покинули каюту, я невольно подумал, что теперь мы остались с гномом один на один. И лучшей возможности завершить охоту, не дожидаясь помощи друзей, у меня не будет. И Хром словно подыграл мне.

Облокотившись на стол и сжав пальцы обеих рук в один мощный кулак, он смотрел на пламя фонаря, делая вид, будто не замечает моего присутствия. Все его внимание теперь было приковано к огненному лепестку.

— Паритет восстановлен. Охотники вряд ли решат атаковать внезапно, — куда-то в пустоту прошептал гном.

И пустота откликнулась ему противным скрипучим голосом:

— Разговор слишком затянулся. Пора кончать с ним, маэстро.

— Ты не прав, маста Бирт, — нахмурился гном.

Слегка прихрамывая, в нашу беседу вмешался новый игрок. На свет вышел гоблин.

Его взгляд впился в меня ледяными иглами. Вот кто уж точно не станет вести со мной разговоры, а просто запытает до смерти и дело с концом.

— Рад снова тебя видеть, щенок, — поздоровался со мной Бирт.

— Не могу похвастаться тем же самым, — я натянул наигранную улыбку.

— Слышал, мордатый? Ему палец в рот не клади, откусит и не подавится, — одобрил мою реплику гном.

Бирт изобразил нечто неуклюжее, напоминающее поклон.

— Верно, маэстро. Только гавкающий щенок — далеко не охотничий пес.

— Тебе виднее, образина! — я даже не старался скрыть своего пренебрежения.

Гоблин совершил очередной поклон, однако выражал он совсем не почтение, а скорее констатировал один простой факт — брошенный ему вызов принят. Серьезный соперник, коварный и беспринципный. Теперь я окончательно смирился с тем, что обратного пути у меня не существует. За дверью меня уже поджидают цепкие лапы мучительной смерти.

— Может быть, все-таки, пустить ему кровь? — последовало очередное предложение гоблина.

Гном думал долго, что-то тщательно взвешивая и сопоставляя. И наконец вынес свой вердикт.

— Нет. Пока мы не узнаем, где прячется одноногий со своей горсткой стрелков, шпунт будет нашим козырем, — рассудил Хром. — Потуги этого скачущего на костыле старателя могут помешать нашим планам.

— И все же я рекомендую… — начал было Бирт.

— Довольно! — стальная ладонь грохнула о столешницу.

Только гоблин и не думал сдаваться:

— Я все же боюсь, что подобное решение не понравится маэстро Клеверу. Осмелюсь предложить иной способ добыть информацию, — он вынул из ножен кинжал и, проведя пальцем по острию, указал на меня. — Надрежем парню живот, слегка выпустим кишки, там, глядишь, и прошепчет, где скрываются его дружки. Вы же знаете, маэстро, никто не способен выдержать откровенной беседы со мной, — Бирт с наслаждением покрутил лезвие и жадно улыбнулся, сверкнув длинными острыми клыками.

Гном вроде бы кивнул, и мое сердце похолодело. От безупречной выдержки не осталось и следа.

— Ты прав, Бирт. И в любом другом случае я бы избрал твой метод решения проблемы, но не сейчас. Одноногий слишком напорист и опытен. Многочисленные неудачи только укрепили его желание положить конец нашему давнему соперничеству. И он наверняка стал менее уязвимым… — гном помолчал, а после добавил: — Однако поверь мне, друг, у него, как и у глупца Икара, существует одно уязвимое место, которое на этот раз обязательно его погубит.

Маста не осмелился спорить.

— А с тобой, юный охотник, мы побеседуем чуть позже, — обратился ко мне гном. Его пальцы щелкнули, отдавая приказ, и в ту же минуту меня схватили крепкие пальцы манипуляторов.

— Кстати, помнишь нашу поездку на Рифт? — на прощание спросил Хром.

Я кивнул.

— Так вот, я совершил большую ошибку, что не оставил тебя гнить там среди ржавчины и вечного песка. А на роль подсадной утки могла вполне сгодиться малышка Тисабель.

Глава 21 Скрипучий замок, или услуга за услугу

Стальной короб был размером в десять, максимум в двенадцать футов шириной, с крохотным окошком, через которое не пробивалось ни единого лучика света. А высота моего стального склепа не превышала половины человеческого роста, отчего мне приходилось сидеть на корточках, согнув спину.

Первый день, а может, всего несколько часов, я провел в полной тишине, прислушиваясь к случайным звукам и внезапному гулу, возникшему то ли у меня в голове, то ли доносившемуся снаружи.

Сначала я держался бодрячком, пытаясь отгонять навязчивые мысли, правда, хватило меня ненадолго. Еще до первого визита меня стал пожирать червь беспокойства. Голову наполнили сомнение и страх. Переживания за Тисабель. Раскаянья в собственных ошибках. Но больше всего меня изводила собственная беспомощность. Мучение, Икар, я все делал не так!