Путешествие иеромонаха Аникиты по святым местам Востока в 1834–1836 годах

19-го числа в воскресенье и 27-го числа в понедельник Святого Духа сподобился паки, окаянный, приступить к престолу благодати и совершить божественную литургию, отправив на утрени полиелей великому угоднику Божию Нилу Столобенскому чудотворцу.

30-го числа, получив от почтеннейшего посланника Аполлинария Петровича Бутенева четыре письма к консулам салоникскому, дарданелльскому, ефесскому и кипрскому и поблагодарив его превосходительство за все милости, отправился из Бутдера в предместие Перу, где уже товарищами моими прислано было судно для отвезения нас во Святую Гору за умеренную цену. В Бутдере пребывание весьма было для меня приятно и полезно по безмолвному уединению и чистому, целебному воздуху в прекрасном и пространном саду при посланническом доме.

В Перу принял меня под кров свой наш русский купец Мануил Петрович Карнулов со всем радушием русского гостеприимства.

31-го числа ездил я на остров Антигону, один из Принцевских, на котором в безмолвном уединении в собственном домике живет бывший пред сим Вселенский Патриарх Константий[61], остающийся теперь, как был прежде патриаршества, архиепископом Синайской горы. Святолепен лицом, красноречив словом, остроумен, имеющий по разным частям, а паче по части исторических священных древностей, глубокие сведения, по-русски говорящий прекрасно и пишущий, муж по всему премудрый и благочестивый, принял он меня с великой любовью, будучи предварен о моем посещении, и доставил мне величайшее удовольствие попользоваться более четырех часов мудрой его беседой. Проночевав в гостеприимном его доме, поутру приняв его благословение с искренним желанием доброго мне странствования, отправился я обратно и приехал благополучно.

Июня 3-го дня поутру в шесть часов отправился я из Царьграда во Святую Гору, на судне малом и тесном по числу пассажиров (называемом «Посидон»), под турецким флагом, но принадлежавшем грекам и самим хозяином управляемом (Димитрий Дионади). При тихом, попутном ветре продолжали мы плавание свое медленно, а 5-е число все штилевали у острова Мармары (так называемом потому что весь он состоит из высоких мармарных гор). 6-го числа при возвеявшем попутном ветре в один час пополудни прибыли благополучно в Дарданеллы. Имея письмо от посланника нашего к дарданелльскому вице-консулу Тимони, я для свидания с ним съехал на берег. При первом шаге с судна на берег весьма я был потревожен известием, что в городе открылась чума, которая легко бы могла быть занесена на судно съехавшими с оного пассажирами, не наблюдавшими никакой предосторожности против заразы по неведению о ее существовании. Увидевшись с г. Тимони, который принял весьма дружелюбно с оказанием всех от него зависящих услуг, я относительно чумы успокоился, ибо узнал от него, что хотя подозрение о сей болезни и было в городе, однако же оно оказалось несправедливым.

Того же числа четыре часа пополудни вышли мы из Дарданелльского пролива в Белое море и держали путь свой между островами Ибра, Самоораки, Тассо с правой стороны и Лемноса с левой, поплыли ко Святой Горе, которая вершиной своей вскоре нам открылась и по мере нашего к ней приближения вырастала исполинской своей вышиной. Ветер вскоре переменился и задул с северо-запада противный, так что 9-го числа утром, когда мы подошли к Горе Святой, то уже никак не могли по желанию своему пристать к северо-восточной оной стороне, а должны были, обогнув ее, пристать к юго-западной, к пристани монастыря Ксиропотамского[62], в котором и поспешил я найти себе убежище.

Святая Гора Афонская. Гравюра 1843 года. Издание русского Пантелеимонова монастыря иждивением игумена Герасима