Путешествие Иранон (СИ)

Зябко поёжившись и переступая с ноги на ногу, я впервые попробовал подняться в воздух. Легкое дуновение с моря охотно пробралось под крылья. Земля отдалилась неожиданно быстро и страшно, но стоило лишь увидеть то, что лежало впереди, как лишние мысли исчезли из головы. Больше не было боязно, потеряли всякий смысл распри внешнего мира, борьба за власть, деньги и интриги оказались мелкими, незначительными, нестоящими и толики внимания.

Зачем нужно прошлое там, если есть настоящее здесь.

Может быть, действительно стоило оградить этот заповедный участок от грязи, заполнившей мою родину. Потому что в святая святых мира, насколько хватало глаз, от края до края острова раскинулись пышущие довольством зеленые холмы богатой долины с многовековыми исполинами, собравшими вокруг себя небольшие поселения. Толстая крепкая кора деревьев легко удерживала на себе множество тонких мостиков, а небольшие навершия служили заменой смотровых башен. Застывшие капли смолы в великом множестве ветвей светились, привлекая к себе полчища дрожащих в воздухе светлячков и разгоняя мрак даже в самую темную ночную пору.

Приютившись возле одного из таких живых стражей, неведомый город из цветного мрамора и сверкающего изумруда начинался у самого края горной гряды и стекал по бокам тонкой речушки прямо к морю. Украшенный золотыми огоньками, утопающий в лучах ущербной луны, чистый и светлый, тихий и таинственный, тонкими полосками аккуратных улочек и блеском куполов город провел меня к собственному сердцу.

Окутанный медовым запахом цветов и соблазненный игривым плеском искрящегося водопада я не устоял перед возможностью оказаться чуточку ближе к настоящей сказке. Передо мной, как самое большое чудо, предстали величественные древние стены старого замка, оплетенного ковром винограда, хмеля и плюща, обросшего наполовину высоты кристаллами, за которые в Целестии не пожалели бы и половину королевства. Хаотичные башенки, возникшие будто бы сами по себе и переплетенные с остальным городом изящными арками, словно руки неведомого существа, поддерживали в себе удивительно уютные крохотные комнатки, закрытые полупрозрачными занавесками. В них не горел свет, и я не мог представить, что творится за тонкой занавесью, но, заметив движение в одном из проемов, позволил себе подлететь и заглянуть внутрь. Две смутные фигуры, замерзшие в глубине, зашептались, стоило чему-то со стуком упасть на пол.

— Потерпи еще немного и станет легче. Поверь мне, это не на долго, ты же видишь, что улучшения есть, осталось совсем чуть-чуть. Молю тебя, не делай хуже.

— Я хочу домой.

Первый голос точно принадлежал кому-то взрослому, нарочито мягкий тембр намекал на привычку убеждать, упрашивать и наставлять, как бывает, например, с домашними учителями для аристократов. Второй же явно принадлежал ребенку, расстроенному и едва не плачущему. Создалось впечатление, словно я оказался в пансионе или больнице, откуда пока не пускают дитя.

Дождавшись, пока не хлопнут двери, я подобрался к щели в приоткрытом окне и заглянул внутрь. В блеклом свете луны мне показалась сидящая на разворошенной постели девчушка не больше десяти лет от роду. Оглаживая короткие, явно состриженные волосы, она что-то терла на макушке среди ярких медных локонов. Едва заметные слёзы катились по раскрасневшимся щекам и падали на покрытые каменной коркой колени. Стоило ими пошевелить, как отломанные участки со стуком падали на пол. Ходить с такими ногами представлялось сплошным мучением.

Не зная, как помочь, и надеясь пролететь еще часть города перед рассветом, я юркнул обратно за занавеску и втиснулся в узкий проём. Оконная рама скрипнула, предательски выдавая моё присутствие.

— Кто здесь?

Плаксивый голос показался испуганным, замерев на месте, девочка с ужасом посмотрела в мою сторону, боясь даже дышать. Пришлось вернуться, потоптаться немного на подоконнике, как обычной птице, и, посчитав долг выполненным, устремиться опять наружу.

— Стой! Подожди!

Невысокая, хрупкая фигурка поднялась с кровати и кое-как, насколько хватало гибкости, подошла ближе, с трудом перебирая ногами. Остановившись совсем рядом, она протянула ладонь, предлагая перебраться на нее. Заплаканные хризолитовые блюдца сверкали в лунном свете, завораживая своей красотой. Шея и плечи под невесомой сорочкой бугрились, выдавая тот же недуг, что и на ногах.

— Останься, пожалуйста, мне тут очень одиноко.

Не в силах оторвать взгляд, я чуть опустил голову, рассматривая по-детски пухленькое бледное личико с блеклыми веснушками. Что-то было безумно знакомое в нем, но я не мог бы сказать точно. Возможно, мне лишь хочется увидеть в ней ту самую, что я ищу.

Потоптавшись на месте в раздумье, я всё же ступил на крохотную розовую ладошку.

— Спасибо. Я проснулась не так давно и еще не нашла друзей, хочешь стать первым? Обещаю делиться завтраком, обедом и ужином, кроме десертов. Наставник говорит, мне тут осталось совсем недолго ждать, но он всё только обещает и ничего не объясняет толком, так что оставайся насколько хочешь.