Путешествие юного домового

По центру комнаты стоял круглый стол. За ним бок о бок сидели хозяйка и хозяин, приветливо улыбаясь гостю. Справа от Кошкана восседал серьёзный субъект высокого роста, на голову выше главного вокзального и вдвое шире его в плечах. Чёлка тёмных волос свисала ему на глаза, фактически закрывая их, но и сквозь неё было заметно, как они сверкают, осматривая домового. Рядом с ним занимал место худощавый молодец со стрижкой на прямой купеческий пробор, короткой светлой бородой и хитро прищуренными глазами. Он так же внимательно смотрел на Углёнка. Следующим по кругу пристроился Жмых на давешнем мягком кресле-мешке и простецки улыбался во весь свой белозубый рот. Слева от хозяйки сидела девчонка, на вид ровесница Углёнка, и смотрела на вошедшего в комнату домовёнка с наивным восхищением.

"А вот и Перинка собственной персоной!", – Углёнок по достоинству оценил внешние данные дочери Кошкана, которая была едва ли не копией своей собственной матери, лишь с поправкой на разницу в возрасте.

Её внешнее сходство с Незабудкой было очевидно. А сомнение по поводу хмурого детины с крепкими пальцами рук и хитрована с бородкой и цепким взглядом развеял Кошкан, представив своего старшего и среднего сына:

– Этот молодец – мой старшой, – он положил холёную ладонь на плечо сидевшего подле него крепыша. – Надёжа семьи. Шпинделем наречён за то, что любую деталь любого механизма шпинделем называет, но различает их по-своему. И как те детали не назови, разбирается в них лучше, чем кот в колбасе. Что-то разобрать, а потом собрать лучше, чем было – это про него! Так ведь, старшой?

– А то, – скромно пробасил детина.

– Вот средний мой, Чуланом прозванный. Ну, Чулан и Чулан, что тут добавишь?

Главный здешний вокзальник указал взглядом на белокурую девчонку:

– Это дочурка, кровиночка наша, страшной тётке в комнаты отдыха пассажиров по доброй воле порядок наводить ушедшая, а к родителям в дом отчий наведаться забывающая. Хорошо ли тебе ту ней живётся, Перинушка моя ненаглядная?

– Хорошо, батюшка.

– Стало быть, в доме отцовском плохо тебе пребывалось на мамкиных-то харчах?

Кошкан обращался к дочери с ехидными подковырками, но нотки обиды всё же предательски проскальзывали в его голосе.

– Ну, будет тебе, Кошканчик, – ласково промурлыкала Незабудка, погладив нежно шевелюру мужа. – Гость ведь у нас. Вот и повод образовался всей семьёй собраться да поболтать о том, о сём. А ты, мон ами, чего стоишь ровно семафор около путей? Присаживайся за стол, да чайку с нами отведай!

Она подмигнула Жмыху, и тот за одно мгновение подмахнул табуретку к столу рядом с Перинкой и несильно подтолкнул Углёнка, задавая тому нужное направление.

Углёнку как-то сразу не понравилось отношение отца к собственной дочери, однако, он решил не обращать внимание на семейные отношения радушных хозяев, а сосредоточиться на своих личных заботах: успеть на поезд и не сболтнуть за столом чего лишнего.

Незабудка едва заметно задела локтём дочь, отчего та зарделась, но неспешно, с достоинством, в движениях, как у отца, наполнила чашку Углёнка ароматным чаем и придвинула к нему маленькое блюдце со сладкими сухариками. Сидящие за столом сделали по глотку, затем, как по команде, потянулись каждый к своему блюдцу и захрустели сухарями, обильно посыпанными сахарной пудрой. К украшавшей центр стола вазочке с порезанными яблоками и мандариновыми дольками не притронулся никто. Углёнок решил следовать заведённому в этой семье этикету и молча повторял действия хозяев. Воцарилась тишина, нарушаемая скромным похрустыванием. Вокзальники сосредоточенно шевелили челюстями, изо всех сил делая вид, что это вполне обычное утро, и каждый смотрел в свою чашку, выказывая фальшивое равнодушие к гостю. Один лишь Жмых, не скрывая ироничной улыбки, обозревал ситуацию, возникшую за столом с таким лицом, словно явился на показ комедии и ждал развития событий. Но вот Углёнку стало неловко в этой напряжённой тишине, и он обратился к Перинке:

– Спасибо! Чай у вас просто замечательный! Никогда такого не пил!

Её щёки опять зарделись от смущения. Опустив глаза, Перинка ответила тихо:

– Пожалуйста. Вы пейте, пейте. Я для вас ещё подолью.