Путешествие из Москвы в Ярославль. Москва – Сергиев Посад – Переславль-Залесский – Ростов Великий – Ярославль

Исключительную роль в личной и творческой жизни Некрасова сыграла только одна очень красивая и терпеливая русская женщина довольно простого происхождения. Некрасов и Авдотья Яковлевна Панаева (урожденная Брянская, 1819 или 1820–1893 гг.) познакомились в 1842 г., тогда ему был 21 год, ей – 22 года. Она родилась и выросла в Петербурге в семье артистов императорского театра Брянских, получила скромное образование в Театральном училище, ее крестным отцом был князь А.А. Шаховской, заведовавший репертуарной частью императорских театров, считался лучшим учителем сценического искусства. Ее отец был трагиком классической школы, а ее деспотичная мать хорошо исполняла любые роли в драме, комедии, оперетте. С детства Авдотья хорошо знала о трудностях жизни лиц творческого труда, о вольности личностных отношений в артистической среде. В 18 лет она вышла замуж за видного и состоятельного журналиста И.И. Панаева, поразившего своей ее редкой красотой. Она считалась одной из первых красавиц Петербурга благодаря необыкновенной красоте своих огромных черных глаз, черным волосам, матовому цвету кожи, кроме того она умела находить общий язык с любым человеком, быть заботливой, а еще она была неплохой писательницей и гостеприимной хозяйкой (ее гостиная и столовая почти 2 десятка лет были чуть ли не русским Олимпом, где собирался весь цвет отечественной словесности). Ее красотой, обаянием, умением вести себя восхищались А. Дюма, А.А. Фет, Н.Г. Чернышевский, А.И. Герцен, В.Г. Белинский, И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, Т.Н. Грановский, Л.Н. Толстой, Н.А. Добролюбов, в нее был влюблен молодой Ф.М. Достоевский. 26-летний Некрасов чуть было не кончил жизнь самоубийством (решил броситься в Волгу), когда она вначале отвергла его.

Н.А. Некрасов

Ее муж И.И. Панаев мало интересовался ее духовным миром, интересами, желаниями. Чуть больше года после их свадьбы он хвастался везде, где мог, красотой жены, вывозил ее в свет в Петербурге, отвез в Париж и в Москву, показал соседям-помещикам в своем казанском имении, а затем вернулся к своим прежним развлечениям, прежде всего – кокоткам, гризеткам, француженкам, без счету тратил деньги на свои обычные удовольствия, чуть ли не ежедневно возвращался домой пьяный на рассвете, практически не считал себя семейным человеком, даже не думал о том, что его жена может стать добычей кого-либо или оставить его.