Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер

Собачники понимают, что в детстве и юности собаки от избытка чувств ластятся и к хозяевам, и к посторонним. Внешне это выглядит так, будто животное радо первому встречному. На самом деле это далеко не так. Собачий век, а у лабрадоров — это лет 11–12, короток и стремителен. До 12 месяцев щенок крупной собаки набирает 90 % своего веса. К трём годам он начинает матереть, т. е. у него разрастается грудная клетка, он становится более поджарым, хотя и набирает остальные 10 % своего максимального веса. Именно с 3 до 8 лет у собаки расцвет сил и умственных способностей. Лабрадор–ретривер способен в зрелом возрасте выполнить более 200 команд, но особенно остро собака чувствует интонации и настроение хозяина. В семье может быть много взрослых и детей, но только один из них будет истинным хозяином, приказы и команды которого будут приоритетно выполняться любимцем.

Хозяин Виктор Иванович практически не гулял с Вовой и не кормил его дважды в день. Всё это с успехом делали его жена и взрослая дочь. Нет, разумеется, изредка глава семьи занимался с собакой, но в основном все тяготы по содержанию пса лежали на супруге, тянувшей всё домашнее хозяйство, и отчасти на студентке 4 курса госуниверситета, которая гуляла вечерами с Вовой и которая при этом выполняла отдельные родительские поручения, в основном — Виктора Ивановича.

— Вова, хороший мой! Ну, прекрати, ну не надо! — спросонья гундосил Виктор Иванович, который, скорее был рад, нежели недоволен любвеобильным поведением любимца семьи.

— Вова! А ну пошёл вон! — кричала Нина Сергеевна, по голове которой топталась 45-килограмовая туша ласкового Вовы.

— Кончай орать! Не трогай собаку! Хватит с ним разговаривать! Хочешь спать — спи…, — сонно ворчал Виктор Иванович, поглаживая своего лабрадора–ретривера, которому вот–вот должен был «стукнуть» год и два месяца.

— Так, Вова, а ну пошли к Марише, — и Нина Сергеевна, по–купечески властно, вывела из спальни молодого кобеля, путавшегося под ногами так, словно было многолетнее расставание и вот, наконец–то, хозяйка и собака встретились.

А тем временем девица Мариша, не обремененная какими–либо семейными хлопотами, беспробудно спала в своей спальне до тех пор, пока Виктор Иванович или Нина Сергеевна не разбудят любимую лоботряску для того, чтобы она могла позавтракать вместе с кем–то из них и погулять с Вовой.

Да, родительская любовь безгранична и слепа, особенно у матерей бальзаковского возраста!

— Ну, дайте же мне поспать! — истерично кричал Виктор Иванович и выхватывал женину подушку, которая затем превращалась в накрывало для головы.

— Оставь сейчас же мою подушку в покое! — кричала Нина Сергеевна, которая в ночной рубашке и шерстяных носках стремительно выпроваживала Вову из большой спальни.

Парадокс, но Вова не хотел спать с кем–либо другим, кроме супругов Захаровых. Вова ходил хвостиком то за Ниной Сергеевной, то за Виктором Ивановичем, суточный маршрут которого пролегал через туалет, ванну, кухню, кабинет и спальню.

Профессор Виктор Иванович мог днями не выходить на улицу, просиживая до середины ночи за своим компьютером. Бывший спортсмен был одним из самых крупных учёных Санкт — Петербурга. Его величие объяснялось не только наличием двух докторских степеней и тремя дипломами о высшем образовании, но и крупным телосложением. В свои 45 лет он весил 150 кг, при росте в 183 см. Даже в одежде он производил впечатление скорее штангиста–борца, нежели обычного толстяка. А когда в бассейне или на море он нырял в воду, то публика замирала от быстрых и техничных гребков кролем или баттерфляем — любимым стилем теперь уже бывшего мастера спорта.

Можно очень много рассказывать о докторе Захарове — приколисте и оптимисте, живущем «на все сто», но не следует забывать и о том, что именно в это субботнее августовское утро терпению Виктора Ивановича пришёл конец и он принял волевое решение — ехать на Селигер.

— Ну, всё! С меня хватит! Ты сама напросилась на то, чтобы я всё бросил и уехал на Селигер, — не то проворчал, не то нервно, но решительно Виктор Иванович бросил реплику вслед уводящей из спальни собаку жене. Именно так или почти так было принято решение о безотлагательной поездке на машине туда, куда ежегодно ломятся туристы со всей Московской и прилегающих к Селигеру других областей России.

Не прошло и недели с момента прилёта Виктора Ивановича и Никитки с юга, где они почти месяц отдыхали и загорали на Черноморском побережье Кавказа, как профессор Захаров почувствовал новый прилив сил и энергии для своего отдыха вне семьи на Селигере.

Виктор Иванович был специалистом широкого профиля. Не было в его жизни такого, чего бы он не знал. Это была ходячая энциклопедия. Все, кто хоть раз имели счастье общения с профессором Захаровым отмечали не только его феноменальный ум и эрудицию, но и ту легкость, с которой он мог общаться на понятные собеседнику темы на равных и в дружеской манере.