Путешествие к Арктуру

– Лучше я поеду один. Я буду огорчен, если что-то случится.

Глимейл покачала головой.

– Не считай это женским капризом, – сказала она. – Даже если бы ты не прошел здесь, я все равно скоро услышала бы эту музыку. Я жажду ее.

– А у тебя нет такого чувства, Полкраб?

– Нет. Женщины благородные и чувствительные создания, а в природе есть влечения слишком слабые для мужчин. Бери ее с собой, раз она на этом настаивает. Может быть, она права. Возможно, музыка Эртрида ответит на твои вопросы и на ее тоже.

– А какие у тебя вопросы, Глимейл?

Женщина странно улыбнулась.

– Можешь быть уверен, что вопросы, которые в ответ требуют музыки, нельзя выразить словами...

– Если ты не вернешься к утру, – заметил муж, – я буду знать, что ты мертва.

Трапеза закончилась в натянутом молчании. Полкраб вытер рот и вытащил из подобия кармана морскую раковину.

– Ты попрощаешься с мальчиками? Позвать их?

Она задумалась на мгновение.

– Да-да, я должна их увидеть.

Он поднес раковину ко рту и подул; громкий печальный звук разнесся в воздухе.

Спустя несколько минут послышался звук семенящих шагов, и из леса показались мальчики. Маскалл с любопытством разглядывал первых детей, которых он видел на Тормансе. Старший нес самого младшего на спине, средний шагал чуть позади. Ребенка опустили на землю, и все трое, образовав перед Маскаллом полукруг, стояли, глядя на него широко раскрытыми глазами. Полкраб выглядел бесстрастно, но Глимейл смотрела в сторону, гордо подняв голову, с непонятным выражением на лице.

Маскалл оценил возраст ребят примерно в девять, семь и пять лет соответственно, но он считал по земному времени. Старший был высоким, худым, но крепко сложенным. Как и его братья, он был обнажен, и вся его кожа с головы до ног имела ульфировый цвет. Лицевые мышцы указывали на необузданную и дерзкую натуру, глаза походили на зеленые огоньки. Второй обещал стать широким сильным мужчиной. Его тяжелая и большая голова была опущена книзу. И кожа и лицо имели красноватый оттенок. Для ребенка его глаза смотрели слишком уж хмуро и проницательно.

– Из этого, – сказал Полкраб, ущипнув мальчика за ухо, – возможно, вырастет второй Брудвиол.

– А кто это был? – спросил мальчик, наклоняя голову вперед в ожидании ответа.

– Большой старый человек удивительной мудрости. Он стал мудрым, решив никогда не задавать вопросов, а выяснять все сам.

– Если бы я не задал этого вопроса, я не узнал бы о нем.

– Это не имело бы значения, – ответил отец.

Самый младший ребенок был бледнее и худощавее братьев. Лицо его, в основном спокойное и лишенное выражения, имело одну особенность: каждые несколько минут без всякой видимой причины оно кривилось и становилось недоуменным. В это время казалось, что его желто-зеленые глаза хранят тайны, которые было трудно связать с человеком его возраста.

– Он меня озадачивает, – сказал Полкраб. – Его душа – потемки, и он ничем не интересуется. Он может оказаться самым замечательным из них.

Маскалл взял ребенка одной рукой и поднял на уровень лица. Он долго смотрел на мальчика, затем вновь опустил его. Выражение лица мальчика ни на мгновение не изменилось.

– Ну, что ты о нем скажешь? – спросил рыбак.

– У меня вертится на языке, но ускользает. Дай мне еще попить, и я скажу.

– Тогда иди, попей.

Маскалл дошел до дерева, попил и вернулся.

– В грядущих веках, – сказал он, обдумывая каждое слово, – он станет возвышенным и величественным преданием. Возможно, пророком, или даже божеством. Хорошо присматривай за ним.

Старший мальчик презрительно усмехнулся.

– Я не хочу быть ничем в этом роде. Я хотел бы походить на этого большого человека. – И он указал пальцем на Маскалла.

Тот засмеялся, и его белые зубы блеснули сквозь бороду.

– Спасибо за комплимент, старый боец! – сказал он.

– Он огромный и сильный, – продолжал мальчик, – и может постоять за себя. Ты можешь поднять меня одной рукой, как его?

Маскалл выполнил его просьбу.

– Вот что значит быть мужчиной! – воскликнул мальчик.

– Хватит! – нетерпеливо сказал Полкраб. – Я позвал вас сюда, ребята, чтобы вы попрощались со своей матерью. Она уезжает с этим человеком. Я думаю, она может не вернуться, но кто знает...

Лицо второго мальчика неожиданно вспыхнуло.

– Она отправляется по своей воле? – спросил он.

– Да, – ответил отец.

– Тогда она плохая. – Он выкрикнул эти слова с такой силой и ударением, что они прозвучали, как треск бича.

Старик дважды ударил его рукой.

– Ты говоришь так о своей матери?

Мальчик остался при своем мнении, выражение его лица не изменилось, но он ничего больше не сказал. Впервые заговорил самый младший:

– Моя мать не вернется, но она умрет танцуя.

Полкраб с женой переглянулись.

– Куда ты идешь, мама? – спросил старший.

Глимейл нагнулась и поцеловала его.

– На Остров.

– Ну тогда, если ты не вернешься к завтрашнему утру, я поеду тебя искать.

Маскалл в душе чувствовал себя все более неловко.

– Похоже, это путешествие для мужчины, – сказал он, – думаю, тебе лучше не ездить, Глимейл.

– Меня не отговорить, – ответила она.

Он озадаченно погладил бороду.

– Уже пора отправляться?

– До захода четыре часа, и все они нам понадобятся.